– Он умер! Видишь?
Парень подбежал к кровати, сдернул с отца одеяло, упал на ковер и начал биться головой о пол. Елену охватил ужас, она бросилась вызывать «Скорую».
Глава 26
Что происходило потом, домработница помнит плохо. Ей стало жутко, она не могла оставаться в квартире, где воцарилась мертвая тишина, выскочила на лестницу и стояла там до появления врачей. Юрия увезли в клинику, Евгения Петровича отправили на другой машине.
– Вы уверены? – удивилась я. – Если человек скончался до прибытия медиков, те вызывают полицию.
– Нет-нет, его увезли живым, – пояснила Елена, – но выглядел он как мертвый. Страх смотреть.
– Хозяин не скончался? – уточнила я.
– Умер, – вздохнула Лена, – в больнице. Юра жив пока. Боюсь, что у них зараза в доме. Очень уж похоже они все себя вели. Отец, правда, был гневливый, всегда легко из себя выходил. Елизавета Сергеевна другая, она, если злится, замолкает. Походит смурная, потом как вмажет словами. Не грубит, не хамит вроде, но так речь построит, что сама пойдешь и повесишься. Юрий симпатичный. С мамой ласковый, с отцом вежливый, но он себе на уме, какой-то неискренний. Уж лучше с таким, как Евгений Петрович дело иметь, тот поорет и перестанет. Человеческая реакция. Но в последнее время они все как с цепи сорвались. Вопили друг на друга. Из-за любого пустяка скандал затевали. Первой самообладание потеряла хозяйка. Она в меня швырнула кастрюлей с кашей.
– Вот те на! – воскликнула я. – За что? Хотя, какой бы повод ни был, не стоит так себя вести.
– Ну, я сама виновата, – призналась домработница, – Елизавета Сергеевна с зимы себя плохо чувствовала, ее от запахов тошнило. Я уже решила, что она беременна. А почему нет? Не такие они с мужем и старые. Но потом выяснилось, что это аллергия, потому что она рыбой отравилась в ресторане. Выздоровела она, вскоре опять в клинику угодила, салат ей не свежий дали. На ноги-то Елизавета Сергеевна встала, мутить ее перестало, но на разные ароматы хозяйка плохо реагировать продолжала. Шоферу, мне, охране, мужу, сыну – всем, короче, запретила пользоваться парфюмом. А я в тот день дезодорантом попрыскалась, он с ароматом. Елизавета Сергеевна вышла на кухню, носом подергала, ко мне подошла и как взвизгнет:
– Дрянь!
Я в сторону отскочила, и тут мне в морду кастрюля летит. Хорошо, я присесть успела.
– И вы после этого не уволились? – изумилась я.
Елена улыбнулась.
– Нет. Найти место с хорошей зарплатой трудно. Елизавета Сергеевна не скупая, всегда конвертик вовремя вручает. За переработку добавляет, к праздникам еще денежка выдается. Ну, сорвалась она. С каждым случиться может. Я тоже хороша. Хозяйка просила не использовать ничего душистого, а я средством от пота облилась. Ну и потом пошло-поехало по нарастающей. В начале весны Евгений Петрович превратился в скандалиста. Юра недавно бушевать стал. Я не врач, но…
Елена замолчала.
– Продолжайте, – попросила я.
Горничная допила кофе.
– Муж с женой сначала дебоши устраивали. Так орали! Потом Елизавета Сергеевна стала в обмороки падать. Не совсем чувств лишалась, но стоять не могла, схватится за стену, за мебель, в последнее время ей совсем дурно было. Вскоре с Евгением Петровичем приключилась та же ботва. Начнет хозяин злиться, побелеет, воротник пуловера или рубашки оттянет, покраснеет, сядет. Видно, что ему плохо. Последним Юра озверел, его тоже качать стало. Может, они чем-то заболели? Вроде гриппа у них? Наверное, я плохо объясняю.
Я кивнула.
– Понимаю ход ваших мыслей. У людей характеры разные, а симптомы развития болезни одинаковые. Как грипп себя ведет? Сначала слабость, потом скачок температуры, затем насморк, кашель… И так у всех, независимо ни от чего. Корь, скарлатина, холера, чума – все развивается по своим законам. У француза, американца, русского будет одинаковое течение недуга. Другое дело, что оно может осложняться курением, алкоголизмом, возрастом, образом жизни, питанием. Но красные пятна у тех, кто подцепил корь, появляются всегда на пятый-шестой день болезни. В первый никогда.
– Да-да, – кивала Елена.
– Но вы здоровы, – отметила я, – и ко мне тоже зараза не пристала, хоть я и общалась со всеми членами семьи. Знаете телефон врача, который лечит Юрия?
– Нет, – вздохнула Лена. – Кто ж мне его скажет?
Поговорив с горничной, я села в машину и позвонила эксперту Володе Кривцову, который работает у Степана.
– Можно ли заразиться дурным настроением, желанием орать на человека, как правило, зависимого от тебя? – засмеялся Кривцов. – Легко. Зайди в любую соцсеть, там тьма таких инфицированных. Один напишет кому-нибудь: «Ты урод». И мигом стая налетает, такие тексты отправлять принимается.
– Меня интересует болезнь типа кори, ветрянки, – уточнила я. – Есть какой-нибудь вирус, который вызывает истерику? Озлобин?
– М-м-м, – протянул Кривцов, – запиши телефон, Леонид Мартынович Никин. Очень умный дядька, скажи, что ты от меня, получишь полную консультацию.
Я поблагодарила Володю и набрала номер Никина. Разговор получился интересный.
– Здравствуйте, Леонид Мартынович, меня зовут Виола Тараканова, я под псевдонимом Арина Виолова пишу детективные романы. Ваш телефон мне дал Володя Кривцов.
– Мой телефон он вам дать не мог, мой телефон сейчас у меня в руке. Вы получили мобильный номер, набор цифр, – проскрипел в ответ сердитый голос. – И я не консультирую писателей.
Ту-ту-ту! Тишина.
Я опять соединилась с Вовой.
– Вот же пакостник, – разгневался Кривцов, – через пять минут позвони ему.
– Лучше посоветуюсь с кем-нибудь другим, – заюлила я.
– Леонид лучший в плане постановки диагноза, – отрезал Володя, – он гений, а они все со взбрыком. Набери еще разок.
Когда я не способна что-то сделать сама, приходится играть по чужим правилам. Скрепя сердце я подчинилась Кривцову и, услышав из трубки нелюбезное:
– Говорите, – приступила ко второй попытке наладить общение.
– Добрый день, Леонид Мартынович.
– Знаю! – отрезал Никин.
Я не поняла, что он имеет в виду, и продолжила:
– Вас беспокоит Виола Тараканова.
– Знаю!
– Под псевдонимом Арина Виолова я пишу детективы…
– Сто раз сказал: «Знаю!» Беспокоите меня для того, чтобы сообщить о своих занятиях бумагомаранием? Не читаю мусорную литературу, неинтересно. Кратко и четко изложите суть проблемы. У вас полторы минуты. Начинайте!
Увы, иногда во мне оживает генетика какого-то дурно воспитанного прадедушки, чье имя мне неведомо.
