– Я весь внимание.
– Майкл Борисович, если бы здесь был Лев Давидович, он бы рассказал о том, что лишь технический прогресс является ключом к миру. Да, мы удалились от природы, потеряли связь с ней. Но разве дикие племена живут лучше, чем мы? Вот у них все по законам жанра, копья, луки, шалаши, никакой нефти и электричества. И что? Чудовищное у них существование. Почему-то никто не достиг рая единением с природой. А лишь голода и страданий. Вам рассказать, как аборигены в Австралии при недостатке пищи убивают и съедают своих же детей? Берут за ноги и бьют головой об камень. Технический прогресс, которому мы обязаны всеми благами цивилизации, и создал эту самую цивилизацию, сделал нас теми, кого именуют Homo sapiens.
– Не спорю.
– Отлично! Лев Давидович просил передать вам одну настоятельную просьбу. Прошло уже тридцать девять лет… э‐э… по обычному исчислению времени после встречи с ним, а решение вами по данному вопросу так и не принято. Товарищ хочет, чтобы вы определились и сообщили нам… Понимаете ли, в действие вступило слишком много разносторонних сил. – Бесцветные глаза Гофмана вдруг налились сталью. – Мы больше не можем ждать.
– Филипп Еремеевич, передайте своему начальству, что я не планирую уничтожать Центр. Пока не планирую. И не считаю, что Центр как-то мешает техническому прогрессу. Вот и все. Пусть дадут мне немного больше информации, тогда, быть может…
– Информации? Хорошо. Майкл Борисович, вы знаете, что такое кандиру?
– Кандиру?
– Вопреки распространенным мнениям, самой страшной рыбой на Земле является не белая акула-людоед. И даже не пиранья. Сомик ванделлия, или кандиру, пресноводное, длиной от двух до пятнадцати сантиметров, распространенное в реках Амазонии, на деле является самым чудовищным произведением природы. Внешне кандиру похож на спичку: очень тонкое, почти прозрачное тело с золотистыми бочками, маленькие глаза-бусинки. Образ его жизни паразитический. Кандиру обладает зверским чутьем на аммиак, содержащийся в потоках воды, выдыхаемых другой рыбой, обнаружив жертву, заплывает ей в жабры. Там, мгновенно растопыривая колючки, он питается кровью, а насытившись за пару часов, покидает «жилище». Гораздо хуже дело обстоит, если кандиру путает рыбу с человеком. Тогда, заплыв в анальное отверстие, вагину или пенис, он может быстро подняться до тонкого кишечника, матки или мочевого пузыря. Где, согласно инстинкту, и выбрасывает колючки. Надо ли говорить, что…
– Простите, зачем вы это говорите? – я прервал собеседника.
– Кандиру, Майкл Борисович, фигурально выражаясь, – это вы. Вы приперлись непонятно откуда и устроили взрыв на макаронной фабрике. Вы вдруг стали важной персоной, – Гофман почти зашипел. – И вот что я вам скажу. Определяйтесь. Не то настоящий сомик-кадиру вдруг возьмет и попадет в гости к вашей ненаглядной Веронике в 1975 году. И знаете, что получится, Майкл Борисович? Получится, что вы никогда не родитесь! Вот номер-то! Бугага!
Я вскочил. Заорал:
– Вон! Пошел прочь, скотина!
Филипп Еремеевич тяжело вздохнул, встал и направился к выходу. Закрыв за ним дверь, я дошел до ванной комнаты и плеснул ледяной воды в лицо. Мне стало понятно, что это тупик и выхода нет.
Чувство долга
(2020)
После того как Габриэль кратко изложил расклад сил, Рамон сильно помрачнел.
– Майкл, поймите, я к вам хорошо отношусь, но задание самоубийственное, – сказал он. – Следуя воле Габриэля, я иду на него, но никакого удовольствия мне это не доставляет. Будущее покрыто туманом, риск чрезвычайно велик. Я обожаю Кристину, но даже ради нее идти на такой… Хм, не думаю, что она бы это поддержала.
– Рамон, я готов. Перекинь меня туда одного. «Щит», судя по всему, стоит и за исчезновением еще одного очень дорогого мне человека. Сейчас была кратковременная вспышка, амнезия немного отступает, увидел один эпизод из лета 2010 года. За тем, что мы разлучились с Вероникой, стоит «Золотой щит». Или Троцкий. Или это синонимы?
Я еще более укрепился в мысли, что мне надо к «ежу», никаких сомнений не было. Причем чем скорее, тем лучше. Времени не оставалось даже на то, чтобы рассказать Габриэлю, зачем сюда меня отправил Давид Блейд.
– Тема слишком обширна, Майкл. Но вы правы, Троцкий, конечно, имел отношение к «Золотому щиту». Сейчас вам лучше заняться подготовкой с Рамоном, если вы действительно решились, – произнес Габриэль.
Мы спустились в подвал гостиницы.
– Вот план базы. – Рамон вывел на экран стоящего на столе компьютера схему. – Ты видел в здании троих, пусть это не введет тебя в заблуждение. Сотрудников там одиннадцать. Из них пятеро научных работников и шестеро бойцов. Базовое размещение вот такое. Инженеры, однако, тоже умеют обращаться с оружием. Путь к «ежу» могут разблокировать только они. Ты умеешь держать пистолет в руках?
– Проходил курсы тактической стрельбы, всем вплоть до автоматов владею.
– Это хорошо, но мало. Стрелять по мишени, даже движущейся, совсем не то, что по живому человеку. Советую еще раз все взвесить. Прием на базе ждет далеко не теплый.
– А защита какая-нибудь есть?
Мы прошли в другую комнату. Она была уставлена стеллажами с оружием и бронежилетами.
– Залезай, вот бронированный экзоскелет. Защита от пистолетных патронов и винтовочных до калибра 5,56 мм.
У стены стояли подобия костюмов для разминирования, грубых, похожих на водолазные скафандры. Я втиснулся внутрь, Рамон застегнул сзади «молнию».
– Сейчас. – Вес костюма резко увеличился, послышался писк. – Это аккумуляторный блок. Хватит на сорок пять минут, так что экономь время. Попробуй взять что-нибудь тяжелое.
Я выбрал со стойки пулемет M60, но в руках он практически не ощущался.
– Круто!
– Застегни меня, установи батареи, надень шлем. Теперь выбирай, что возьмешь с собой.
– Да вот, пулемет и возьму. Ленты должно надолго хватить. А что ты посоветовал бы?
– Стандартную штурмовую винтовку. AUG, например. Более мобильное и точное оружие.
Он взял со стойки автомат, затем закрепил на поясе несколько гранат.
Еще мы захватили по пистолету Glock и паре магазинов. С гранатами я связываться не стал, этими штуками без предварительного обучения лучше не баловаться. Далее Рамон указал мне на коридор, за которым в узкой комнате была оборудована точно такая же «рамка-металлоискатель», через которую мы с Кристиной «прошли» в Рейкьявик. Габриэль оставил нас перед входом, еще раз напутствовав быть осторожней. Без сантиментов и реверансов, буднично.
– Постой, Рамон. А что, на антарктической базе есть э‐э… «ваши»? Экстрасенсы? И рамка-телепорт?
– Нет, конечно. Не для всех путешествий нужны обе рамки. Иногда хватает одной. Это дорога в один конец.
Тут мне стало совсем плохо. Куда это я собрался? Только что, дважды, чудом выжил. И теперь искушаю судьбу в третий раз? Но мысли о Кристине не давали покоя, на них наслаивались воспоминания о Веронике. В конце концов, эти люди отобрали у меня все. И что, теперь стоит превратиться в камикадзе? Каков план? Допустим, костюмы и впрямь пуленепробиваемые и мы одолеем сопротивление защитников базы. Что дальше?.. На базе вряд ли есть что-то важное, кроме артефакта. Рядом с ним долго находиться нельзя, приблизиться – тоже нельзя. Что я буду делать? Приду и такой: «Эй, я Майкл, привет!» И превращусь в груду пыли. Что за бред? Желание увидеть «ежа» стало улетучиваться.
