— Не тронь меня, — процедила Алиса. — Не на ту нарвалась.
Ей ответил щелчок ножниц возле затылка. Она искала врага снаружи, а он давно был внутри. Ноготь скользнул по основанию шеи. В зеркале отразились черные скважины голодных глазищ.
Алиса издала боевой рык и ударила лезвием вслепую. Сталь не встретила преграды. Крутнувшись волчком на сиденье, Алиса рассекла воздух ножом. В салоне не было чудовищ или призраков. Однако зеркало заднего вида услужливо отразило кого-то высокого и худого, прошедшего за машиной.
Алиса постаралась слиться с кожаной спинкой кресла. Пульс зашкаливал, переполнился мочевой пузырь. В боковом зеркале возникла точка, она увеличивалась — человек… если это человек, а не демон… шел к ней по парковке, подволакивая ноги. Точно зомби из фильмов, но те фильмы были частью нормального мира, навсегда утраченного Алисой.
Она провела по лицу дрожащей взмокшей пятерней. Между пальцев застряли остриженные волосы. Они кололи шею, как после похода в парикмахерскую. Боковое зеркало отражало лишь пустоту цвета плесени. Зато прямо по курсу, за лобовым стеклом, маячила костлявая фигура. Высоко поднятые острые плечи, юбка в асфальт, щупальца, торчащие по сторонам, как оленьи рога.
Пиковая Дама смотрела на жертву сквозь запотевшее стекло.
Трясущаяся Алиса нашарила прикрепленный к рулевому колесу рычаг и повернула ручку. Фары послушно зажглись, снопы света ударили в фигуру — и вся ее сюрреалистичная жуть пропала вместе со щупальцами. На парковке стоял Игорь Сергеевич собственной персоной.
— Боже, я чуть не обмочилась!
Игорь подошел спешно, открыл водительскую дверцу. Со двора потянуло болотной вонью, трупным смрадом. Как-то Алиса с друзьями отправилась на пикник, они умудрились разбить лагерь возле дохлой и полусгнившей овцы. Когда ветер подул в сторону палаток, они поняли, что облажались…
Дохлым зверем пах школьный двор.
Игорь тут же захлопнул и заблокировал дверь. Вытер вспотевший лоб.
— Тут происходит какая-то дичь, — сказала Алиса.
— Да, я знаю. Древняя магия, черт ее дери.
— А где остальные? Женя побежал за вами.
— Они найдутся, — утешил Игорь, снимая через голову свитер. — Тут сам черт ногу сломит. — Он подвигал стопой, и кость громко хрустнула, будто действительно сломалась. — Ты знаешь, что делали жители Месопотамии, чтобы защититься от слуг Нергала?
— Что? — Алиса, успокоившаяся было, удивленно смотрела на голый безволосый торс учителя. Разве не эту сцену представляла она весь сентябрь? Крутила в голове, касаясь себя…
— Происками преисподней считались лихорадка, чума, массовая гибель скота и прочие бедствия. Они отождествлялись с демонами Нергала, с его слугами. Чтобы ублажить богов, шумеры приносили жертвы и занимались ритуальным сексом. У тебя когда-нибудь был ритуальный секс, Алиса?
— Ритуального… не было…
Она стушевалась, наблюдая, как мужская ладонь ложится на бедро, елозит по штанине и мнет ткань в промежности.
— Это все — фольклорные мотивы, Алиса. — Игорь склонился, нежно целуя ее плечи. На коже выступили мурашки. — Мертвая и живая вода, запрет на пищу подземного царства, поиски брата в нижнем мире и секс, имитирующий шестидневное соитие Нергала и его ледяной супруги Эрешкингаль.
— Шестидневное? — переспросила Алиса. Поцелуи были не то чтобы неприятными, но она бы предпочла целоваться в более удобном месте, и чтобы Игорь выделял поменьше слюны.
— Ты крепкая девочка. — Учитель расстегнул молнию на ее куртке и задрал балахон. Алиса почувствовала себя незащищенной. В фантазиях все было иначе. — А я — куда искуснее Нергала. Однажды мне отдали сотню отборных финикийских девиц.
— Щекотно. — Она хотела отстраниться, но мужчина притянул ее к себе, широко разевая рот. Соски Алисы затвердели, но не от возбуждения, а от холода, который источало тело любовника. Игорь будто бредил, никак не удавалось уловить ход его мыслей:
— А потом нас забыли. Нам не поклоняются больше. Иногда в море девушки подспудно чувствуют наше присутствие. Когда мы выходим из Апзу, подземного океана. Энки, владыка недр, мать соленой воды Тиамат и я… Девушки становятся мокрыми, понимаешь? Мокрое в мокром…
— Мне неуютно… — сказала Алиса.
Игорь проигнорировал ее слова, завозился с ширинкой. Подушечки его пальцев были жесткими и заскорузлыми. Проникнув под кружева, они больно ущипнули.
— Перестаньте! — неуверенно сопротивлялась Алиса.
Представила, краснея, что Женя, Оля и Олин брат застанут их за этим безобразным, лишенным нежности и тепла занятием.
— Они сейчас придут!
— Они уже здесь, — проговорил Игорь, стаскивая джинсы к коленям.
Его половой орган не имел ничего общего с тем, что Алиса тысячу раз видела в порнофильмах, и однажды — вживую. Это была спеченная воедино шишковатая масса, поросшая кариозными зубами. Из уретры торчало узкое лезвие ножа. Алиса узнала гравировку: «Che la mia ferita sia mortale». «Пусть все твои раны будут смертельными».
— Кто ты такой? — завопила Алиса.
Увенчанный лезвием член нацелился в ее голый живот, в сморщенный пупок. У ног завибрировал телефон. Мама вспомнила-таки о своей блудной дочурке.
Лицо существа наплывало, меняло облик, словно линяло. Это было серое рыло рыбака, сошедшего с мозаичного панно. В глазницах и в бороде копошились крошечные крабы. В широком провале рта желтели зазубренные пластины. Рыбак, Оанесс, пах, как тонны протухлой рыбы.
— Я выторговал тебя, — пролаяло чудовище, — нас много там, в темноте. Сумасшедшая ведьма подарила мне твою душу.
Пластины клацнули, слизкая слюна оросила истошно кричащую Алису. Из зашуршавшей магнитолы Фрэнк Синатра бархатистым голосом запел о любви.
Последний фонарь погас во дворе — и мрак проглотил парковку.
20
Оля сбежала по ступенькам, не переставая окликать брата. Игорь Сергеевич мчался следом. Луч фонарика заметался, сбивая с оскаленных кукол тени, как пепел с сигарет. Учитель подергал шнур удлинителя, нашел выключатель. Зажглись лампы, которыми завхоз и Патрушева снабдили подземелье для прибывших криминалистов. Свет затопил подземелье, но тьма не покинула подвал, а на время переместилась за рухлядь, за сломанное пианино и этажерки.
Языческие маски издевательски кривили свои пасти.
Оля решительно пошла по проходу, и сталагмиты из книг тотчас повалились, засыпая влажными страницами тропу. Тень, как от крышки гроба, накрыла идущих. Гардероб справа опасно накренился.
— Оля! — воскликнул Игорь Сергеевич. — Назад!
Она отпрыгнула, а тяжеленный шкаф рухнул, разлетевшись на части. Крысы кишели в его полусгнивших деревянных внутренностях. Механическая лошадка энергично закивала головой, похожей на морду рыбы-молота.
