Контуры постамента вызывали ассоциации с пирамидами ацтеков. Свет будто бы не отражался от зеркала, а проваливался внутрь, в эту тревожащую воображение дверь.
Оля направила фонарик на дальнюю стену, на рисунки под грибком, паутиной и белым налетом соли.
— Что это за фреска, знаете?
— В общих чертах, — сказал Игорь Сергеевич. — Ее привезли для графа Верберова из Сирии.
— Это что-то… месопотамское?
— Молодец, Краснова, — приятно удивился учитель. — Я уж подозревал, мои лекции никто не слушает.
Он приблизился к стене. Между блочных стыков виднелись гребешки черно-зеленой плесени.
— Фреска на самом деле не такая и старая, привезенная в дом. Шестнадцатый век, Месопотамия включена в состав Османской империи. В доме я находил письма и дневниковые записи Юлиана Верберова. Влага уничтожила процентов восемьдесят, но из сохранившихся фрагментов ясно, что граф был умным, начитанным, ищущим человеком. Владел десятью языками.
— И что же он искал?
— Он был увлечен шумерской мифологией. Скупал книги по теме, фреску вот заказал. Эти мотивы перекочевали потом на полотна, на мозаичное панно. А средневекового художника вдохновили более древние барельефы эпохи Хаммурапи.
— Какое клевое слово, — прокомментировала Алиса. — Хаммурапи! Будет моим сценическим псевдонимом, когда я сколочу рок-группу.
— А что здесь делает арлекин? — спросила Оля.
— Присмотритесь, это вовсе не арлекин. Он стал арлекином на картине Всеволодина, но это Нергал, хтоническое божество, хозяин преисподней, покровитель убийц.
— А «косари»?
— Дочери Нергала и владычицы мертвых Эрешкингаль. В их руках не косы, а серповидные мечи. Они приходят за ранеными воинами. Тут рассказана история Ашину — военачальника из шумерского города-государства Уммы.
— Это как графический роман? — догадалась Оля.
— Верно! Как комикс. Глядите. — Игорь Сергеевич поводил лучом по рисункам. — Согласно легенде, сын Ашину погиб на охоте, его растерзала свора гончих псов. Не обошлось без магии: колдунья, оскорбленная военачальником, превратила мальчика в лисенка, и собаки убили его. Ашину обратился за помощью к Оанессу. — Луч ткнул указкой в «рыбака». — Вавилонский историк Беррос называет Оанесса «ужасным монстром, родившимся в водах Персидского залива». Позднее Оанесс стал семитским богом осадков и покровителем города Терка, филистимляне знали его под именами Даган и Дагон. Он даже научил людей грамоте и математике. Но изначально Оанесс никаким репетиторством не занимался, он был известен коварством и необузданной похотью.
— Как они запоминали этих богов? — риторически спросила Алиса.
— А как вы запоминаете всех этих рэперов и блогеров? Итак… Ашину призвал Оанесса — для этого он скинул в залив со скалы десять девственниц. Задобрил амфибию, ну вы поняли. Оанесс сказал, что сын сможет воскреснуть в теле другого мальчика. Но он вошел в сговор с Нергалом и обманул смертного. Обезумевший от горя военачальник исполнял ритуал — его наемники топили в бочках похищенных детей. По заверениям Оанесса, в одного из них должна была вселиться душа сына. Для шумеров загробный мир был совершенно конкретным местом. Жрецы, например, пили специальную настойку, которая замедляла сердцебиение. Они, по сути, впадали в летаргическую, временную смерть и навещали своих почивших родственников. Как в турне отправлялись на уик-энд. Говорят, даже приносили с той стороны вещи, становившиеся объектами религиозного поклонения. Ножи, украшения, выкованные кузнецами Нергала.
— Черт, — пробормотал Женя. — Пиковая Дама… то есть графиня Верберова, занималась тем же, чем этот военачальник! Она пыталась оживить своего Колю.
— Любопытная теория, — задумался Игорь Сергеевич.
— Возьмете меня в соавторы?
— С радостью.
— Не подыгрывайте им. — Алиса невзначай потерлась щекой о плечо учителя. Как соблазнительная кошечка. — Видите ли, они серьезно решили, что вызвали Пиковую Даму. Что Кирилл пропал из-за нее, и Соню госпитализировали по… сверхъестественным причинам.
— Ребята? — Игорь Сергеевич вопросительно улыбнулся.
— Да. Мы ее вызывали, — не стал отнекиваться Женя. — Кирилл пожелал смерти мачехи, а Соня хотела перестать жрать. Совпадение?
— У-у-у, — протянула Алиса, имитируя звуки из фильмов ужасов.
— Это было здесь. — Женя запрыгнул на постамент. Оля представила, что из зеркала вылезают сотни упругих щупалец, оклеивают парня присосками и утаскивают в свой зыбучий мир. Но амальгама оставалась неподвижной, а тени ползали и сговаривались на периферии подвала. Окинув боязливым взором помещение, Оля заметила, что манекен чуть поднял правую руку и словно указывает на желоба. Черная водица тьмы заполнила купель и ворох книг. Оля нехотя представила, как священник с бородой похотливого океанского бога опускает в жидкий ледяной мрак плачущего младенца — Артемку, — крестит, ухмыляясь зубастым ртом.
В этой гадкой захламленной комнате накануне двадцатого столетия обезумевшая женщина топила невинных сирот! Девятнадцать детей ради своего сына. Потому что не важно, Средневековье, пещерные века или технологическая эра — горе толкает на ужасные поступки. И в наши дни, думала Оля, преступления Анны Верберовой меркнут на фоне исламских терактов, массовых убийств, Брейвика и новозеландского стрелка. Человечество продолжает погружаться в пучину бессмысленного зла, прикрываясь лозунгами, гимнами и религиозными цитатами.
Женя посветил телефоном на красные дверцы.
— Это символ Пиковой Дамы.
— Не совсем, — сказал Игорь Сергеевич, всходя по каменным ступеням. Алиса не отставала. — Этот знак очень древний. По сути, это перевертыш лестницы Иакова.
— Чего? — спросила Алиса.
— В Ветхом Завете упоминается лестница, соединяющая землю и небеса. А здесь лестница ведет вниз — в ад. Атрибут дьявола, и он гораздо старше пентаграмм и перевернутых крестов.
— А как бороться с дьяволом? — спросил напрямую Женя.
Игорь Сергеевич посмотрел на него удивленно.
— Я уже привыкла, — развела руками Алиса.
— Ну… — задумался учитель, — победить дьявола окончательно невозможно. Тогда бы христианская концепция потеряла смысл.
— Понял, Добби? Не набьешь ты Люциферу морду, не мечтай.
— А как расторгнуть сделку? С ним, с дьяволом. Или с Нергалом.
— Наверное, нужно вернуть ему то, что попросил. Или то, что взял.
— Можно вернуть желание? — оживилась Оля.
Тени волнами подплывали к постаменту, будто где-то протек резервуар, полный концентрированной тьмы.
Игорь сочувственно вздохнул:
— Друзья, я знаю, как вам сейчас тяжело. Но это старая, очень старая история. Она представляет интерес для исследователей фольклора, но она… не кусается. Нет ничего в зеркалах, сколько раз ни повторяй «Пиковая Дама». А что касается Верберовой…
