3
Конец сентября обозначился паскудными дождями. Капли стучали по подоконнику. Оплакивали жизнь Красновых.
Пока Оля впускала гостя, гренки сгорели. Кухарка из нее была отвратительная. При мысли о маминой стряпне, оладушках, бисквитах и яблочных запеканках, в горле запершило. Она старалась не плакать при брате, запиралась в ванной и включала воду.
Ей, взрослой, семнадцатилетней, было тяжело до безумия — что говорить про второклашку?
Во сне Артем стонал и причитал. Он похудел за две недели, отказывался от еды. Впрочем, с кулинарными талантами Оли его можно было понять…
Когда мама спрашивала маленького Темку, хочет ли он есть, Тема переадресовывал вопрос обратно, пищал:
— А ты хосес есть?
Мама уже ничего не хотела. Превратилась в пепел…
И Оле пора подумать о своей судьбе. О брате позаботится его жлоб-папаша.
Артем загружал в сумку любимые комиксы: про Бэтмена, Аквамэна и Людей Икс. Оля обогнула чемоданы, ладошкой разогнала дым.
— Заходите, — крикнула она, высыпая сухари в мусорное ведро.
Гость — рослый светловолосый мужчина лет тридцати пяти — закашлял.
— Сейчас проветрю. — Оля отворила форточку, и запах мокрого асфальта и сырой земли вполз на кухню. — Вы…
— Игорь. Игорь Сергеевич Маслов.
— Из интерната, да?
— Так точно. Отныне буду вашим классным руководителем. Как у вас с историей?
— Лучше, чем с готовкой. — Оля бросила сковороду в мойку.
— Я… соболезную вашей утрате.
Сколько таких же фраз слышала Оля за последние дни! Но слова визитера прозвучали по-особенному: может, дело во взгляде — открытом и доверительном. Оля размяла руку. О вывихе напоминал легкий дискомфорт, если она проворачивала кисть.
— Вы нас забираете? — спросила Оля настороженно. — Прямо сейчас?
— Я за этим и приехал. Автомобиль ждет во дворе.
Видимо, на лице Оли было написано смятение, желание хвататься за стены и дверные косяки. Игорь Сергеевич мягко сказал:
— Не волнуйтесь, это приличное и весьма достойное место. Мне звонил ваш отец…
— Отец Артема, — уточнила Оля. — Мой папа умер давно. А отчим не приехал на похороны.
— Понимаю. Простите. В любом случае, я пообещал проконтролировать процесс вашей адаптации в новом учебном заведении.
Оля подумала, что, отзвонившись, папаша Темы снял с плеч груз ответственности. Это так свойственно мерзавцам: заботиться о собственном душевном комфорте прежде всего.
— Юристы объяснили вам? Формально вы не являетесь круглыми сиротами. И ваше пребывание в школе — временная мера, пока отец Артема не заберет вас к себе.
Оля скептически хохотнула. Игорь Сергеевич предпочел не заметить ее реакцию. Кажется, он, посторонний человек, отлично понимал цену подобных заверений.
— Квартира, — продолжал учитель, — закреплена за вами, как за наследниками первой очереди. Став совершеннолетней…
— В апреле, — вставила Оля.
— Да, в апреле вы вступите в полноправное владение жилым помещением. Но до того…
— Добро пожаловать в Хогвартс, — прошептала Оля, отворачиваясь.
4
«Мазда» Игоря Сергеевича скользила по объездной трассе, и город остался позади. Растаяли в мороси окраинные высотки, а по бокам от дороги встал стеной хвойный лес. Пейзаж, сшитый из разноцветных лоскутьев, как чудовище Франкенштейна — из частей мертвых тел. Желтый — цвет увядших листьев. Зеленый — сосен и могучих елей, серый — цвет мокрого асфальта и пасмурного неба.
Оля терзала ногтями сумочку. Ощущение было такое, будто пуповина, связующая с домом, натянулась до предела и вот-вот порвется. А сама она дрейфует в океане на отколовшейся льдине: берег далеко — не доплыть, не допрыгнуть.
— Темин папаша оплатил нашу учебу в лесу? — Она не собиралась говорить это вслух, но сказала.
Артем боязливо покосился на вековые стволы. В руках он теребил серебряный кулон — ангелочка. Украшение было на маме, когда автомобиль катил к перекрестку и к ревущей, лишившейся управления красной смерти.
Как хочется поверить, что есть рай — островное государство в облаках. С говорящими животными, фруктовыми садами и успокаивающей музыкой. Что мертвые — мама, папа, бабушка с дедом, даже овчарка Тина — наблюдают сверху за живыми, волнуясь и умиляясь. Оля представляла небесную идиллию, но нарисованная картинка отдавала фальшью, сказочкой для карапузов.
— Наша школа, — сказал Игорь Сергеевич, — отличается передовыми методами обучения. Это не приют, не ссылка — это частный пансион с прекрасными учителями и дружным коллективом. Хочешь завести новых друзей, приятель? — Игорь Сергеевич подмигнул Артему в зеркало заднего вида.
— Не очень, — откровенно сказал Артем.
— И у нас есть хороший детский психолог, — добавил учитель для Оли.
Из зарослей выпорхнула стая грачей.
Игорь Маслов подумал, что Оля, грубо вышвырнутая во взрослую жизнь, не знает, как в этой жизни себя вести. Насильно надетая одежка, кольчуга, была ей тесна. Роль опекунши давалась с трудом. Возможно, она бы хотела утешить брата, но не находила правильных слов, ибо сама была безутешной, растерянной и напуганной. И слова получались подгоревшими, будто гренки.
Худенькая бледная девушка и замкнутый мальчик с копной пшеничных волос. Путешествие в неизвестность… На старт, внимание, марш…
Игорь мог их понять. Он был на год старше Оли, когда бабушка позвонила в слезах:
— Крепись, Игорек. Мамы не стало.
Она умерла от менингита в неполные сорок. Игорь знал, каково это: потерять любимого человека.
— Почему я ничего не слышала про ваш интернат? — подала голос Оля.
— Мы совсем юные, — бодро ответил Игорь. — Работаем первый год, так что не переживайте, там все — новички.
От шоссе отпочковывалась щебневая дорожка. «Мазда» свернула, зашуршали камни под колесами. Лес взирал черными дуплами, шуршал кронами на ветру.
— Свежий воздух, — сказал Игорь, — красота!
Оля не видела ничего красивого в мрачном сосняке, в хаосе переплетенных веток, в кустах с алыми ягодами и острыми шипами.
— А здесь водятся волки? — спросил Артем.
Ангел раскачивался на простой веревочке.
— Нет, только белки и ежи.
Лес поредел — впереди показались распахнутые настежь ворота, большие и кованые, с металлическими лозами. «Мазда» въезжала на территорию пансионата.
— Это… оно? — Оля открыла рот от изумления.
Артем смотрел исподлобья.
