Матвей стащил маску, довольно скалясь. Антон отметил, что он был симпатичным мальчишкой, рослым, с копной золотистых волос: такой бы и в спорте преуспел, и девочек охмурял бы… А его сожгли в крематорской печи, прах не успел остыть.
— Скинешь мне видео потом, — сказал Матвей. Бракованное сердце отбивало в его груди последние удары.
— Дураки! — запричитала Аня. — Дебилы.
«Вот-вот», — мысленно поддержал отец.
— Ань, ну брось. Пошутили мы.
Ролик закончился.
* * *
— Пошутили. — Антон зыркнул на Чижика. В подъезде басило эхо. — Вам по семнадцать лет, малахольные. Катьке вообще восемнадцать. И вы над семиклассницей издеваетесь.
— Мы же по-дружески.
— Я б тебя выпорол по-дружески, да толку мало. Это все доказательства?
Чижик почесал за ухом.
— Я тоже не увидел сразу. Дома пересмотрел. На пятнадцатой секунде, дайте…
Чижик перевел бегунок на сенсорном экране. Картинка пошла медленно, по кадрам. Аня словно барахталась в киселе, поворачивалась разом с Катькой.
— Стоп. — Антон нажал на паузу. — Вот она.
Поверх Аниной головы лоснилось продолговатое зеркало. Глубокое — кажется, куда глубже отраженного помещения. Действительно, дверь. И в дверях — ночной визитер.
Желудок Антона наполнился ледяшками.
Чтобы оператор не снимал в темноте, молодежь включила коридорную лампу. Рассеянный свет подчеркивал черноту фигуры, стоящей за спинами ребят, меж поддельных колонн деревянной рамы. Лысая голова над зазубренной трещиной. Миг — и камера отплыла в сторону.
— Бред какой-то. — Антон ткнул Чижику телефон. Помассировал переносицу. — Вы прикалывались над Анькой, а кто-то прикололся над вами.
— Ага. Особенно над Матвеем.
На площадке затрещало. Ожила рация, которую Чижик засунул в карман пуховика. Шорох, словно в уоки-токи роились жуки.
— Пойдем-ка, — поманил Антон.
— Я в лифте не поеду, — застопорился Чижик.
— А, ну да. Спектрофобия.
— Что?
— По лестнице — шагом марш!
* * *
Марина стряпала на кухне. Запах жареных грибов пробудил голод и взбудоражил ностальгию.
— Марин, я тут с Аниным приятелем. Мы зайдем?
«Ну конечно. Это больше не моя квартира. Полагается спрашивать».
— А, привет, Саша. — Марина вытерла руки о фартук.
Домашний вид жены вызвал прилив нежности и тоски по утраченной семейной идиллии.
— Драсьте, теть Марин.
Гости разулись.
— Они в спальне, проходите.
Аня сидела за компьютерным столом. Катя — на диване. Только сейчас Антон обратил внимание: у девочек одинаковые прически. Значит, Анька косит под старшую подружку. Он надеялся, что в восемнадцать дочь не притащит к себе тридцатишестилетнего мужика, не будет вертеть перед ним задницей.
— Я вам Чижика привел.
— Я — Саня.
— Как хочешь. — Антон сел возле дочки, приобнял. Ощутил, как она сжалась от его прикосновения, но руки не убрал. — Будем экспериментировать. Алехандро!
Парнишка сдвинул в центр комнаты розовый пуфик и положил на него уоки-токи.
— Что ваш Ван Хелсинг говорил?
— Кто? — переспросила Катя.
— Эх, юнцы. Это из «Дракулы». Классика. Ну, Экзорцист-самоучка ваш, что сказал?
— Он не самоучка, — обиделся Чижик. — У него диплом есть.
— Хогвартский? Виноват.
— Он сказал: рация — популярный способ общения с миром духов.
— Я думал, ведьмина доска.
— Пап, — стрельнула глазами Аня.
Антон провел рукой у губ, застегнул невидимую молнию: нем как рыба.
— Ведьмина доска, — сказал Чижик важно, — позапрошлый век. Спириты используют передатчики… Томас Эдисон, изобретатель радио, мечтал об аппарате, который позволил бы связываться с умершими. Он допускал, что души могут путешествовать.
— Души? — В дверном проеме появилась Марина. — Вы чем тут занимаетесь? Опять друг друга пугаете?
Молодежь стушевалась. Антон вытянул губы трубочкой:
— Ну…
— Ты подыгрываешь им? — насупилась Марина. — Хочешь, чтобы эта паранойя усугубилась?
— Напротив, — мягко сказал Антон. — Хочу опытным путем доказать, что в зеркалах никого нет.
— Есть, — упрямо прошептала Аня.
— Заканчивайте валять дурака.
— Марин, погоди. Это же терапия.
— Антон… Ради бога…
— Ты просила меня вмешаться? Я вмешиваюсь. Давай или ты, или я.
Марина вскинула руки — сдаюсь! — и удалилась на кухню, нарочито громко топая.
— На чем мы остановились? — спросил Антон.
— Звукозаписывающие устройства, — сказал Чижик, — ловят и обрабатывают электромагнитные волны. Для их генерации не обязательно наличие голосовых связок. Источником колебания могут быть разные объекты…
— Мертвецы, — сказала Катя.
Антон ощутил легкий холодок в районе солнечного сплетения.
— В девяносто третьем группа американских физиков исследовала заброшенный аттракцион, в котором якобы водились привидения. Они оставили включенный диктофон на ночь в комнате с кривыми зеркалами. Когда прослушали пленку, там были голоса, стоны. Они говорили, что застряли в зеркалах. — Чижик перевел дыхание. — Есть запись голоса Гагарина. Сделанная после его смерти. Космонавт кричит: «Звезды черные и живые».
— И это точно-точно Гагарин? — спросил Антон.
— Не знаю. А в шестидесятых один западный орнитолог записывал в лесу пение птиц. На записи он четко услышал голос покойной матери: «Мы визжим в гробах».
— Так, ладно. — Антон взъерошил волосы дочери. Та отстранилась. — Что с рацией?
— Выбираем частоту, где не идет трансляция. — Чижик настроил уоки-токи на монотонный треск. — Зеркало придется открыть.
Антон встал, подошел к трюмо и жестом трюкача сорвал простыню. В зеркало не глянул. Чего он не видел в зеркалах?
— Пусть каждый положит свою вещь. Любую. — Чижик опустил рядом с шипящей рацией связку ключей.
— А это зачем? — спросил Антон.
— Сказано так.
— Не смею перечить. — Антон вынул автомобильный брелок. Катя положила на пуфик агатовый браслет, а Аня — колечко с красным камнем.
— Готовы? — Чижик оглядел присутствующих. Склонился к рации: — Пиковая Дама, приди.
Пришла не Дама, а Марина. Молча оперлась о косяк, неодобрительно цыкнула и скрестила на груди руки.
