Потом она не могла бы сказать, когда увидела его… Кажется, согласно мистическим законам должен был ей привидеться — коридор и кто-то по нему идущий.
Ничуть не бывало. Там, в отдалении от нее, в зеркальной глубине сидел парень. В белой рубашке, с темными волосами. Лица она не могла хорошо рассмотреть. Да, кажется, это и нельзя было, полагалось при приближении существа из преисподней, принявшего облик человеческий, зеркало — разбить.
— Да не подойду я, не бойся, — прозвучал голос.
Это сказал не тот, «зеркальный». Голос прозвучал внутри ее головы, отчетливо и совершенно вне ее сознания.
— Ты кто? — спросила она, и тоже потом сообразить не могла, прошептала это или подумала.
— Я здесь жил… не поняла что ли? — откликнулся голос.
— Ты… умер? — спросила она, чуть ли не с ужасом. Общаться с живым покойником — этого еще не хватало. Она поседеет, если он скажет «да».
— Ну, считай, что умер, — подумав, изрек голос. — Шарахнули меня по головушке, и теперь ничегошеньки я не помню — ни кто я, ни откуда. И это, наверное — навсегда.
— А где ты сейчас? — продолжала она спрашивать шепотом.
— В больнице. И меня, правда, считают умершим. Раз ты здесь живешь.
— Кот твой?
— Мой.
— А все эти штучки, типа полтергейста? Чайник и все прочее? Ты?
— Ну, я. Все равно не сплю. Трудно, что ли?
— А тебя можно… найти?
— Да ради Бога! Приезжай в Ульяновск, топай в клинику, там я — живое тело. Погляди, если интересно.
— Ты на меня злишься… что я теперь здесь обитаю?
— Глупая ты. И чего шарахаешься — не собираюсь я тебя душить…
Но вдруг сидящий наклонился, и лицо его оказалось у самого стекла — с той стороны его. С визгом вскочила Катя, и в полном ужасе сбросила зеркало на пол. Что, как известно, среди плохих примет аналогов не имеет, да еще в новогоднюю ночь.
…Узнать что-то удалось только после праздников. Когда из благостного сна рождественских каникул выползли все конторы. Еще через несколько дней Катя села в автобус.
— Есть такой, — сказали ей в Ульяновской больнице, посмотрев фотографию, — Господи, неужели выяснили — кто он? Раз в сто лет у нашей милиции что-то получается! Да нет, он не лежит, вполне нормальный. Только не помнит ничего, а так… Да вон он, во дворе, снег чистит… А куда ж мы его пока денем? Проще здесь держать было, чем бумаги оформлять.
Катя спускалась во двор в полном смятении. Теперь все произошедшее окончательно становилось мистикой. Ну, добро бы у нее открылся дар ясновидения, и все это в ту ночь ей просто примерещилось, такое бывает, говорят. Но то, что он «сам» к ней пришел…
И вдруг он сейчас все вспомнит, и приедет, и докажет свои права, и ее из дома выгонит? Куда ей идти?
Он чистил снег — высокий мужчина в сером свитере.
— Илья! — позвала она.
Он не оглянулся. А чего ему оглядываться. Он твердо знал, что имени у него нет. Его здесь звали: «парень… молодой человек…»
Тогда она подошла и встала перед ним, и сунула ему под нос карточку, где и фотография его была приклеена, и все о нем написано.
…Она не стала ему рассказывать, как нашла его. Объяснила в двух словах, когда они уже ехали домой. Так, и так, накладка вышла — видимо, решили, что вы умерли. Вы же здесь уже давно, так что кто-то продал вашу квартиру. Я ее через фирму покупала. Как-нибудь с этим разберемся, что сейчас говорить… Вы пока вспоминайте — себя, и что было с вами.
Но кот был доволен чрезвычайно. Он терся об ноги вошедшего так, что если бы шерсть его была чуть пожестче, брюкам Ильи пришел бы конец. Протер бы их кот своей лаской.
— Васька, — медленно сказал Илья и наклонился, и погладил кота.
А войдя в комнату, он огляделся и взял пустую раму от зеркала, посмотрел сквозь нее, в глубокой задумчивости, будто припоминая…
— Ты будешь жить здесь, — сказал он Кате, глядя на нее — совсем как тогда.
Отложил бывшее зеркало, и пошел в кухню — ставить чайник.
