Пела некая Сюзанна и впрямь умело, технично. Невероятные кульбиты ее голоса напоминали показательные заковыристые приемы фехтования, которые никогда не применялись в процессе настоящей охоты, но смотрелись красиво. Джолин, конечно, не сумела бы вытянуть такие высокие ноты, зато в ее тихом пении отпечатывалась сама ее суть, душа. Сравнивать их не стоило.
— Ты увлечен примадонной? — заметил Джоэл, пытаясь подшутить, как в старые времена. Хотя он быстро прикусил язык, вспоминая, что не умеет, да и рядом сидит с ним Верховный Охотник.
— Увлечен? — Уман так громко рассмеялся, что на него вопросительно обернулись два следующих ряда, но продолжил он тихо: — У нас четверо детей, три дочери и сын, младший. Да… увлечен! Уже двенадцать лет. И только ей. Моей Сюзанной.
Ли согнулся пополам от беззвучного хохота, Энн скривилась, Батлер изумленно промолчал, непонимающе хлопая глазами. А Джоэл в очередной раз почувствовал себя идиотом, который ничего не видит и ничего не знает, хотя чуть ли не каждый день раскрывает преступления и предотвращает запутанные заговоры. Но при этом не замечает, что творится у него под носом. Или он просто слишком давно привык не слушать сплетни о друзьях.
«Четверо детей… в голове не укладывается! А всем остальным, значит, нельзя? — молча поразился Джоэл. — Интересно, как и когда эта Сюзанна стала примадонной? Не достаются ли ей главные роли только за то, что она с Верховным Охотником? Против него-то вряд ли пойдут люди искусства. Но двенадцать лет… Хорошо же они скрывались».
Спектакль тянулся, Ли завороженно слушал, Уман любовался своей Сюзанной, как влюбленный мальчишка. И это спустя двенадцать лет! Верховный Охотник удивлял все больше с каждым нежданным открытием. Пока что мнение о нем менялось не в худшую сторону и это, пожалуй, радовало.
— Эх, хорош Королевский Театр! Как бы сюда абонемент получить, — ворковал Ли после спектакля. Он встал, пошатываясь от счастья, не переставая громогласно аплодировать, вторя всему залу.
— Да никак, с нашей-то работой, — одернул его Джоэл. В целом, он тоже на какое-то время погрузился в вымышленный мир спектакля и даже по большей части разобрал, о чем пели. Но все же странная обида на Умана не давала покоя. Двенадцать лет назад они еще считались друзьями, но он уже тогда копил противоречивые тайны.
«А я не буду скрывать Джолин. И пусть хоть вся Цитадель меня проклянет. Женюсь на ней, если она примет предложение. Ну, что они мне сделают? В конце концов, я могу теперь пойти на шантаж. Уман сам выдал нам свой главный секрет, который, может, вовсе и не секрет!» — твердо решил Джоэл, когда они выходили из театра, пропуская суетливую толпу.
Уже вечерело, и все стремились добраться до дома. А ради возможности попасть в Королевский Театр некоторые счастливчики добирались с другого конца города. Хотя торопились зрители верхних ярусов, обитатели сумрачных лож выходили неспешно и чинно, лениво подходя к своим разодетым рикшам, которые доставляли их до ближайшего шикарного особняка. Внутри Квартала Богачей вырос свой отдельный мир, точно гриб-паразит на голове муравья, отличавшийся от всего остального Вермело.
— Я останусь пока здесь. Вы идите, — сказал Уман у дверей театра.
— Ждать Сюзанну? — криво усмехнулся Джоэл, но собеседник снова ничуть не обиделся.
— Да, именно ее, — кивнул Уман и обратился к ссутулившемуся притихшему Батлеру: — Как видишь, нельзя запретить человеку жить полноценной жизнью. Запрет Цитадели на деле просто рекомендация. Мы же не в какой-то секте.
— Вы предлагаете мне вернуться? — встрепенулся их печальный друг. Но в глазах его зажглось не пламя надежды, а искры оскорбленного самолюбия, точно его грозились понизить в звании.
— Уже нет, — с неудовольствием сощурился Уман, но заискивающе спросил: — А ты бы хотел?
— Нет, господин.
— Почему?
— После ранения Энн, я счел, что не приношу удачи своим напарникам, — признался вполголоса Батлер, на что Уман хлопнул его по плечу:
— Метафизика, брат, глупая метафизика. Но раз уж ты устал от такой жизни, налаживай новую. Я пресек все попытки очернить тебя после ухода, твоя репутация чиста. По старой дружбе. Ну, может, остался бы заниматься с собаками? Спокойная работа, ты же любил налаживать упряжки.
— Я надеюсь вскоре открыть скобяную лавку. Вы меня отпустили, за что я покорно благодарю. Теперь у меня новая жизнь.
— Вижу-вижу. Так живи, — напутствовал Уман и, попрощавшись со всеми, удалился к другому торцу здания, где находились двери, откуда обычно выходили артисты.
«Все мы тут ведем какую-то двойную жизнь. Интересно, что ты скрываешь, Энн?» — подумал Джоэл, провожая взглядом массивную фигуру Верховного Охотника. В сгущавшихся алых сумерках он смотрелся пятном кромешной ночи, черноволосый, в черной одежде. Но вроде бы не с черной душой. Теперь хотелось в это верить всем сердцем.
— Что это было? — неуверенно протянул Батлер, тоже глядя в спину Уману. — Жест великодушия?
— Возможно, он хотел показать, что простил тебя и Иду, — предположила Энн, и Джоэл с задором закивал:
— Да-да, именно! Простил всех нас, разрешил любить тех, кого мы любим… и вообще…
— А показал только, что для рядовых и начальников двойные стандарты, — с нескрываемой непривычной злобой бросил Батлер. Их добрый мягкий друг никогда не обижался открыто, но, видимо, копил разочарования и делал свои выводы о людях.
— Ой, да ладно вам, — беззаботно отмахнулся все еще окрыленный Ли. — У многих охотников есть тайные семьи. Не умеете вы врать, господа.
— Надеюсь, Ли, ты не скрываешь от меня десяток внебрачных детей, — заметил Джоэл.
— Да я б тебя в няньки первым позвал, — ответил Ли. — Ты же жить не можешь, чтобы о ком-то не заботиться.
— Мне и тебя хватает.
И все они дружно рассмеялись, даже Батлер. С его осунувшегося лица испарилась тень затаенной злобы, и Энн помолодела, позабыв о колкостях, а Ли заливался звонким колокольчиком.
Только Ли умел так смеяться… любимый веселый мальчик. И не хотелось, чтобы он снова метался ожесточенным безумцем, как в тот день, когда Джоэл покинул свое тело и носился безмолвным призраком по коридорам госпиталя. Не хотелось, чтобы Ли снова нес на себе груз ответственности за удачный или неудачный ход расследования по делу, способному погубить Вермело. Джоэлу нужен был кто-то, умеющий просто смеяться и дарить беззаветную радость.
— Удачи всем! Мы на следующем экипаже, — помахал друзьям Ли. — Нас наверняка ждет рыжий рикша. Будто хозяева его, честное слово.
— Может, запишем его в охотники, раз ему так неймется? — усмехнулась Энн. — Милости просим, ждем в академии.
— Лучше ко мне в лавку помощником, — робко попытался пошутить Батлер.
Друзья разошлись в благодушном настроении. Ли развеселил всех, и смешанные чувства насчет Умана постепенно рассеялись.
