Ударив по газам, стиснул зубы, невидящим взглядом уставился на дорогу. Он не ожидал. Правду говорят, что близкие люди самые опасные враги. Удар в спину зачастую бывает смертельным. А получить его можно только от того, кому слепо доверяешь. А ещё кто-то как-то сказал умную вещь, что верить бабам нельзя. Но люди вспоминают эти самые истины, когда уже обожгутся.
* * *
Попыталась расслабиться под упругими струями горячей воды, но мысли о Марате с упорностью инквизитора терзали мой разум. Я чувствовала себя гадко. От того, что так обошлась с ним, от того, что уже скучала и мучилась догадками, где он сейчас и что с ним. Хотя, если задуматься, я и раньше не была в курсе. Разве он делился со мной своими мыслями? Нет. Стоило поинтересоваться, сразу же получала резкий ответ, что меня, женщину, мужские дела не касаются.
И что? Нужно было и дальше жить в неведении? До тех пор, пока за мной и моими детьми не придут? Возможно, я поступила неправильно и, быть может, пожалею… Но жить в страхе я не могла.
Укутавшись в мягкий банный халат, вышла из ванной и прислушалась. Когда Виталик не разговаривал, его трудно было отыскать, и я научилась улавливать каждый шорох. Привлёк внимание тихий голос Эльвиры, я осторожно выглянула из-за двери, ведущей в гостиную.
— Стой, маленький, куда же ты? Дай мне подержать тебя, малыш, — она гладила Виталика по голове, а тот непонимающе взирал на няньку. Собственно, как и я. — Наконец-то ты рядом. Как же я скучала по тебе, мой хороший, — прижав моего сына к груди, она заплакала.
Что происходит? У меня же не галлюцинации? Она действительно ведёт себя так, словно я чего-то не знаю?
— В чём дело? — я ворвалась в комнату, а Эльвира отпустила Виталика, и он бросился ко мне. Взгляд няни не сразу стал осмысленным, пару секунд он походил на взгляд сумасшедшей, отчего мне стало нехорошо.
Взяв сына за руку, попятилась, а Эльвира вдруг бросилась к нам, выставив вперёд руки.
— Снеженька, умоляю тебя, выслушай меня! Это не то, что ты подумала!
— А что я, по-вашему, подумала? — глазами искала что-нибудь, что могло послужить оружием, а к горлу, как назло, подступала тошнота. Только бы не закружилась голова, и мне не стало бы плохо. Только не сейчас.
— Я не враг, Снежана. Просто присядь и выслушай меня, умоляю. Я не причиню вам вреда. Ни за что, — она дышала часто, рвано, будто пробежала кросс, но речь была связной, спокойной. Хотя откуда мне знать, может, сумасшедшие именно так и действуют.
А что, если она засланная? Не могла утверждать, что это происходит в действительности, но в фильмах про криминал я часто видела, как полицейские работают под прикрытием. А вдруг тут тоже самое, только вместо полицейских — бандиты?
Наверное, ужас слишком чётко отразился на моём лице, потому что Эльвира перестала наступать, отошла назад и присела на стул. Виталик же крепче вцепился в мою руку и, судя по всему, ему всё это не нравилось.
Эльвира достала из кармана ключ, положила его на противоположный край стола. Я могла схватить его за считанные секунды и сбежать, ей бы пришлось обойти овальный обеденный стол, чтобы броситься за нами. Это немного успокаивало. Да и агрессии с её стороны, в общем-то, я не заметила. И всё же увиденное наталкивало на нехорошие мысли, и возникшие опасения никуда не делись.
— Прошу тебя, выслушай меня. Потом уйдёшь, если захочешь.
Я кивнула, позволив ей говорить, и женщина опустила печальный взгляд на Виталика.
— Я знаю, как всё это выглядит. Сумасшедшая нянька выбрала объектом своей одержимости маленького мальчика и превратилась в маньячку, — усмехнулась сквозь застывшую на лице горечь. — Это не так. Я совершенно здорова и справки, которые показывала тебе при приёме на работу, настоящие.
Сын спрятался за меня, обнимая за ноги, а я оперлась рукой о стену, чтобы не рухнуть.
— Тогда как вы объясните мне всё это?
Она нервно теребила пальцами салфетку, то комкая её, то разворачивая. Явно нервничала.
— Помнишь, я говорила тебе о своей дочери? Однажды она заявила мне, что влюбилась и выходит замуж. Вот так вот запросто. Она тогда была совсем юная, и я пыталась объяснить ей, что это ошибка, что жизнь только начинается и бежать замуж за первого встречного глупо. В общем, в тот день мы сильно повздорили. Дочь сказала, что уходит из дома и, хлопнув дверью, выполнила своё обещание… А я была слишком горда, чтобы бежать за ней. Чуть позже она прислала мне приглашение на свадьбу, но я не пошла. Не ответила и на её звонки. Мы перестали общаться.
— Послушайте, это всё, конечно, очень печально. Я уверена, что вы помиритесь с дочерью, и всё у вас наладится. Но причём здесь мой сын? — возможно, это бессердечно по отношению к несчастной, приютившей нас женщине, вот только единственное, чего мне сейчас хотелось — сбежать отсюда подальше.
Эльвира вздохнула, встала со стула и зашагала к окну. Подставив лицо солнечным лучам, закрыла глаза и продолжила.
— Моя дочь вышла замуж за одного никчёмного художника и продолжила свою жизнь в нищете. Я не пыталась ей помочь. Думала, вот нахлебается с этим лентяем и прибежит, как миленькая. И она прибежала. С огромным животом… Плакала, рассказывая мне, что муж не работает, не помогает ей. Что она даже хлеб не всегда может купить. Я пообещала принять её обратно, но только при условии, что она сделает аборт. Дочь отказалась. С тех пор мы больше не виделись. Лишь спустя время я узнала, что она родила мальчика и сбежала из роддома. Видимо, поняла, что не сможет тянуть эту лямку и испугалась.
Эльвира замолчала, а я сунула сыну в руки какую-то игрушку и обессилено упала на стул.
— Виталик ваш внук, — закончила за неё, а женщина отрывисто кивнула и бросилась ко мне. Присев напротив, накрыла своими ладонями мои руки.
— Я не обижу вас! — зашептала, задыхаясь. — Никогда. Он же моя кровинка. А ты для меня, как дочь. Ведь ты взяла на себя такую ношу. Ты заботишься о чужом ребёнке, как о родном, и я так благодарна тебе…
— Откинув от себя её руки, я поднялась на ноги и, стараясь не пугать сына, ответила ей ровным тоном.
— Во-первых, Виталик не ноша. Во-вторых, он не чужой ребёнок, он мой. Чужой он вашей дочери. За все эти годы она ни разу не удосужилась справиться о его делах, как, впрочем, и вы. Так расскажите же мне, Эльвира Геннадьевна, где всё это время были вы? Почему не появились чудесным образом, когда я протягивала ноги на двух работах, чтобы обеспечить Виталику должный уход? Где были вы, когда я стала женой его отца и в свою первую брачную ночь ловила по дому маленького зверёныша, не умеющего ни разговаривать, ни ходить на горшок? Почему вас не было? Хотя, знаете, мне неинтересно. Совершенно. Дайте ключ, мы уходим!
* * *
— Ну, привет, — улыбка Арины вселяла уверенность. От неё пахло леденцами и ванилью. Вспомнилось раннее детство, когда родители ещё не пили, а я не знала, что такое детский дом.
