— А ты сегодня дерзкая, да? Зачем трусы надела? Я ведь велел тебе спать раздетой, — а пальцы уже поглаживают мою плоть. Довольно грубо, но я, кажется, привыкла к его прикосновениям. Они никогда не бывают нежными. Ласки Варвара ещё выдержать нужно. У меня, правда, получлось.
— Зачем? Чтобы ты не утруждался, когда припечёт? — появился какой-то азарт, и он вперемешку со злостью добавил мне игривости. Хотя… Скорее всего это просто глупость.
— Да. Чтобы я мог взять тебя сразу же, как встанет, — похоже, он и сам не прочь был поиграть.
Пальцы Хаджиева ни на минуту не прекращали двигаться и вскоре входят в меня резко и глубоко.
— И тебе нравится так жить? Питаясь одними низменными инстинктами? Как зверь?
Он запрокидывает голову, смеётся громко, раскатисто, по-настоящему. И наслаждается. Так, словно не смеялся до этого много лет.
— А тебе нравится? Ты же сама кайфуешь со мной, Белоснежка, — вытаскивает из лона пальцы и проводит ими по моей щеке, размазывая по лицу мою же влагу. — А как ты кончаешь охерененно… Твой оргазм для меня слаще, чем мой собственный.
Чувствую, как начинают полыхать щёки, и вместе с тем пробуждается уже такое знакомое желание. Оно нарастает давящей болью внизу живота и расползается по всему телу, лишая возможности думать, контролировать свои движения.
— У меня не было выбора. Ты мне его не дал, — шепчу ему в губы, а Варвар ехидно ухмыляется.
— Ты права. Не было, — опрокидывает меня на спину, наваливается сверху и, взяв в руку свой член, проводит головкой по промежности. — Какая влажная. Хочешь его? — не торопится входить, дразня меня, доводя до исступления своими играми.
И я уже готова сдаться. Готова просить его взять меня. Сдерживаясь из последних сил, закрываю глаза, подаюсь вперёд, навстречу ему и… Ничего не происходит. Внезапно Марат оставляет меня, поднимается с кровати и, лениво зевнув, уходит в ванную, сверкнув напоследок своими крепкими ягодицами.
Поднявшись на локтях, растерянно смотрю ему вслед и пытаюсь понять, что это было, но из-за неутолённого желания, что всё ещё полыхает внизу, не могу поймать ни одну мысль. Возникает надоедливое, зудящее ощущение, что меня жестоко обманули.
* * *
Она чиста, по-детски наивна. Почти девственница, да. И с ней по кайфу играть. А сколько эмоций она ему дарит. Да ими можно жить, даже не имея своих. Вкусные, острые, пикантные. Они впитываются в кожу и действуют на него, как чистейший наркотик или афродизиак.
Но как же достало её сопротивление. Постоянно делает вид, что её принуждают, и это неимоверно бесит. Хочется зверски изнасиловать её, чтобы поняла разницу. Чтобы ощутила на себе, что такое принуждение.
За завтраком Снежана ковырялась в своей тарелке с растерянным видом. Не смотрела Марату в глаза и не издавала ни звука. Но сбивчивое дыхание и розовые щёки выдавали её с головой. Девочка возбуждена. Надо же, горячая какая.
Хаджиев усмехнулся, наблюдая за её бесполезными попытками потушить пожар внутри, глотая холодную воду.
— Я сейчас уеду, а когда вернусь, ты должна ждать меня в постели. Без одежды. И ещё, Снежана, не смей трогать себя.
Белоснежка вскинула на него ошалелый взгляд, нервно облизнула губы.
— Ты о чём?
— Ты знаешь, о чём. Не смей, поняла? Только я могу трогать тебя. А теперь подойди, — отложив вилку, поднялся со стула.
Снежана молча встала, шагнула к нему.
— Повтори, что ты не должна делать.
— Не… Не трогать себя, — голос дрогнул, и красавица залилась краской.
— Умница. Ты будешь вознаграждена за своё терпение, — сжал её лицо пальцами. — И я очень рассчитываю на твою благодарность за мальчика.
Снежана озадачено сдвинула брови.
— Ты о чём?
— С сегодняшнего дня твой сын будет жить здесь. С тобой. Ты ведь этого хотела? — девушка распахнула свои зелёные глаза, и они стали ещё насыщенней, глубже. — Я дам тебе то, что ты хочешь. Но каждую ночь ты теперь будешь проводить в моей спальне. И ещё. Сделай так, чтобы пацан не путался у меня под ногами. Мой дом достаточно большой, и тебе не составит труда устроить всё так, чтобы мы не пересекались. Всё ясно?
Она быстро закивала, не отрывая от Марата взгляда влажных глаз, а он притянул её к себе, склонился ниже.
— Целуй меня.
Белоснежка оторопело застыла, и Марат сам впился в её губы. Скользнув языком в горячий рот, сжал хрупкую талию одной рукой, а второй зарылся в белокурые локоны.
— Не огорчай меня, Снежана. Я могу подарить тебе рай, а могу и ад, — выдохнул в губы, лизнул нижнюю и чуть прикусил её.
— Я поняла. Спасибо, Марат, — прошептала, улыбнувшись, и, встав на носочки, сама поцеловала.
А училка не дура.
* * *
— Доброе утро, — Али присел за стол, где его уже ожидала тарелка с завтраком, незаметно скользнул взглядом по стройной фигуре девушки.
Однозначно одежда по размеру ей больше идёт. И пусть это всего лишь халат… О том, как она будет выглядеть в обтягивающем платье, мужчина предпочитал не думать. Не железный всё-таки.
— Доброе, — присела напротив, уставилась в свою тарелку.
— Как спалось на новом месте?
— Хорошо, спасибо, — даже глаз на него не подняла.
— Я сегодня вернусь поздно, можешь пройтись по магазинам или… — Али не знал, чем обычно занимаются девушки на досуге, но делать из Таи домработницу без права голоса или, что того хуже, запирать её в четырёх стенах, не собирался, а она, похоже, только прислуживать и умеет. — В общем, вот деньги, — положил на стол приличную пачку, а девушка вскинула на него удивлённый взгляд.
— Зачем?
— Купишь себе что-нибудь.
— Что? — настороженно прищурилась, а Али усмехнулся.
— Да что угодно. В моём доме нет правил. Хотя нет, есть одно. Где бы ты ни была, возвращайся пока не стемнело. Иначе, я буду… — переживать? Это, пожалуй, лишнее. — Всякое может случиться.
Теперь, когда ответственность за Таю лежала на его, Али, плечах, он начал задумываться о том, как удавалось Хаджиеву беречь её от других чеченцев. Она же красавица. Цветок. Как можно удержаться, чтобы не тронуть такую?
— Ты говорил, что не будешь мне указывать, — тут же нахохлилась, зыркнула волчонком.
Что за характер у девчонки?
— Я и не указываю. Это пожелание. Мне не хотелось бы, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Тая горько усмехнулась.
— Тебе не хотелось бы? Или просто не знаешь, как сказать Марату Саидовичу, случись со мной что?
Чёрная ревность заволокла взор, и Али вскочил из-за стола, обрушивая на столешницу свой кулак.
— Ему плевать на тебя, дура!
