— Никогда не говори о том, чего не знаешь. У меня был сын. И я не продавал его, как сделал это твой муженёк, — в глазах его всколыхнулась слепая ярость, как тогда, в клубе, когда он разозлился на подошедшего ко мне мужчину. — Никогда не суди человека, ничего о нём не зная.
Новость о том, что у Марата есть ребёнок, сразила наповал. Он не похож на отца. Вот совсем не похож. И где тогда его сын? Почему не живёт с ним? И жена… У него ведь должна быть жена?
Во рту почему-то появилась неприятная горечь.
— Я не знала… Прости, если обидела.
Марат хмыкнул, безрадостно усмехнулся.
— Меня невозможно обидеть, Белоснежка. Меня можно только взбесить, и ты с этой задачей отлично справляешься.
Внедорожник снова тронулся, захрустев гравием под колёсами, а я, потупив взгляд, задумалась. А что я, по сути, знаю о Марате Хаджиеве? Я ведь знакома в основном с Варваром, а вот вторая сторона его жизни — тайна за семью печатями…
Машина заехала в отворившиеся ворота, и тут же перед капотом возникли охранники. Марат опустил стекло, что-то сказал на своём языке, и мужчины тут же повернулись к нам спиной.
— Иди в дом. Я приду чуть позже.
Возникшее в клубе взаимопонимание испарилось вместе с возбуждением. Марат снова стал загадочным, пугающим мужчиной, и мне подумалось, что с Варваром найти общий язык всё же проще. Да, он вспыльчивый и дурной, но Марат опаснее. Он, как смертоносная змея, и то, что я вижу в его тёмном взгляде, гораздо страшнее кулаков Варвара.
Охранники так и не повернулись, пока я не забежала в дом. И хорошо. Футболка Марата была на меня настолько велика, что сошла бы за платье, но всё же не хотелось, чтобы меня видели такой… Похоже, мы с Маратом оба отошли от нахлынувшей страсти и снова стали собой.
Куда делся Хаджиев, не знала, но возникла уверенность, что в доме я сейчас одна. Прислуга на ночь не оставалась, и я, ощутив свободу, остановилась у комнаты Марата. По крайней мере, отсюда он иногда выходит…
Воровато оглядываясь, приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Темно. Нащупать выключатель не удалось, и я хлопнула в ладоши — так включался свет в моей комнате. Сработало.
Тихонько прошла внутрь и застыла от увиденного. Одна стена его огромной спальни была полностью увешана холодным оружием. Сабли, мечи, кинжалы, стилеты и ещё много всего, названий чему я не знала. Холодный металл резал по глазам своими отблесками и, казалось, я попала в какой-то другой мир. Здесь опасно, страшно и так притягательно.
Подошла ближе, протянула руку к тонкому стилету и, коснувшись его пальцем, вскрикнула, когда заметила в отражении изогнутой секиры тёмную большую тень.
— Кто это тут у нас? — Марат вошёл так тихо, что если бы не тень, я даже не заметила бы его присутствия. — А у нас тут шпионка, — прижался ко мне со спины, снял стилет. — Нравится?
— Красивый.
— Возьми его, — вложил оружие в руку и сжал мои пальцы на рукояти, испещрённой серебряными цветами. — Этим стилетом один персидский правитель убил свою любимую наложницу, — его слова звучали тихо, словно предназначены лишь мне одной. По коже побежали мурашки, и я неосознанно прижалась к нему крепче.
— За что?
— Уличил её в измене. Но не велел казнить, как было принято в его царстве. Сам убил. Тем же оружием, которое подарил ей для защиты в случае нападения врагов, — забрал стилет, повертел его в руке и медленно приложил острое лезвие к моей шее.
— Марат…
— И я бы тоже убил.
— Но я не твоя любимая наложница, — прошептала, коснувшись пальцами его запястья.
— Ты моя. Пока я этого хочу, ты принадлежишь мне. Твоё тело, твоя жизнь. Только твою душу я пока не могу понять. Чего она желает? Как мне разгадать эту загадку, Белоснежка?
Стилет снова занял своё место на стене, Марат развернул меня лицом к себе.
— Моя душа желает лишь одного. Быть рядом с моим сыном. Это всё, чего я хочу.
Хаджиев подхватил меня на руки, направился к кровати.
— Если дашь мне то, чего хочу я, будет тебе всё.
Швырнул на довольно жёсткую постель, навис сверху и, раздвинув мне ноги, стащил с себя штаны. Поднёс к моим губам два пальца.
— Открой.
Сглотнула, разомкнула губы.
— Оближи, как делаешь это с моим членом.
Выполнила приказ и, поймав его довольную улыбку, раздвинула ноги шире, приглашая в себя. В промежности всё ещё ощущался дискомфорт от бешеных Варварских вторжений в машине, но хотелось снова почувствовать его в себе. Всю ту мощь и силу, с помощью которых он превращал меня в похотливую самку. Всю ярость его и могущество. Хотелось быть покорной для него и в то же время не сдаваться до последнего. Чтобы подминал меня под себя и брал, как дикий зверь, вколачиваясь в моё лоно до крика…
Вытащив пальцы изо рта, он скользнул ими по нижним губам, смачивая моей же слюной.
— Дай мне то, чего я хочу, Белоснежка, — зарычал, входя в меня до упора и, подсунув под мою голову руку, сжал волосы. — Дай мне всё, что у тебя есть, красавица.
ГЛАВА 34
Проснулась на его мощной, широкой груди, что мерно вздымалась в такт глубокому, спокойному дыханию. Чуть приподнялась, заглядывая Хаджиеву в лицо, и невольно залюбовалась этим могучим великаном. Интересно, сколько ему лет? Выглядит взрослым, повидавшим жизнь. Опять же, эти его наглость, напор, полная уверенность, что все должны прогибаться под него. Сила, мощь в каждом движении. Даже сейчас, спящий Марат вызывал чувство трепета и страха. Правда, я уже не боялась его, как раньше. Да, будить в нём зверя точно не стала бы, я видела на что он способен… Но и суеверного ужаса от одного его присутствия больше не испытывала.
— О чём думаешь, са хазниг? — заговорил тихо, хрипловатым ото сна голосом, а я вздрогнула и потянула на себя одеяло, прикрывая наготу.
Марат не открыл глаз, но безошибочно понял, что я делаю, и дёрнул одеяло в сторону.
— Не смей прятать от меня мою красоту.
— Я в душ собиралась.
— Нет, — рукой ловко опоясал мою талию, потянул к себе. — Спи.
— Уже утро. Скоро привезут Виталика и я хотела…
Договорить мне не дал, закрыл рот своей ладонью.
— Тихо, хазниг. Не нужно этой пустой суеты. Мальчика привезут ближе к обеду.
— Что? Почему? — дёрнулась встать, но Хаджиев сжал моё тело так сильно, что стало нечем дышать.
— Снежана!
Прикусив губу, недовольно засопела, а Марат перевернулся на спину, увлекая меня за собой.
— Давай, подари мне немного наслаждения, помолчи, — сдирает с меня трусики и они, врезавшись в кожу, доставляют дискомфорт.
— Ай! — отталкиваю от себя руку Хаджиева, а тот расплывается в ухмылке.
