Миновав поля, они проехали поселок, расположенный на пути к поместью, – жилища воинов клана и арендаторов, хижины женатых рабов и бараки молодняка, молельный дом и школу, по старой памяти именуемую Длинным домом. Над крышами курился дым, но сказать, что жизнь в поселке была ключом, никак нельзя. На улице не то чтоб было пустынно, но Илай видел исключительно мужчин, которые курили трубки, либо чистили оружие подле своих домов. Ни малых детей, что так любят возиться в пыли посреди дороги, ни женщин, что чинят одежды на пороге. Хотя Нокс-младший приехал в сопровождении только четырех воинов, встречали его настороженно. И не мудрено. Двадцать лет назад Нокс-старший убил Такертокера-старшего и нескольких его родичей, заманив их в ловушку. И от сына также ждали проявления воинского коварства.
Затем со стороны поместья показался десяток всадников – судя по форме, из личной гвардии Такертокера. Форма отчасти была скопирована с парадных мундиров правительственной армии, но различий было немало. В Галааде греховным считалось украшать любую одежду, мужскую в особенности. У чероки вышивка и вставки на одежде воина могли рассказать о его происхождении, семье, одержанных победах, убитых врагах и боевых ранах. Ранее для этого служили также татуировки, но от них пришлось отказаться, потому что их запрещало Писание. Поэтому личной летописью служила форма, расшитая бисером, мелкими раковинами и перьями. Рядом с гвардейцами вождь Нокс и его товарищи смотрелись блекло. Нокс носил скромный серый костюм цивильного покроя, сапоги вместо мокасин и в Нью-Бетлехеме или Хевроне ничем не выделялся в толпе горожан. Только вышитая лента на шляпе указывала на его ранг. Примерно так же были одеты и его сопровождающие.
Но вооружены были и те и другие примерно одинаково: винтовки за спиной, боевые топоры у пояса, хотя у Нокса топорик выглядел не вполне уместно. Однако с какими бы намерениями ни явился он на землю Такертокеров, без оружия его бы не стали уважать. Конвой окружил пришельцев, и все вместе молча поехали к поместью.
О главном доме Такертокер-Крик Илай слышал много, в том числе и от отца, который, при всем определенном миролюбии, не раз сожалел, что не сумел его сжечь. Ибо это принесло бы Дэвиду Ноксу великую славу.
Поначалу это был обычный дом, только очень большой. Но затем Джекоб Такертокер, отец нынешнего военного вождя, вознамерился построить себе новое жилище. Оно должно было превзойти поместья белых плантаторов, кичащихся своим богатством, нажитым лишь торговлей, а не воинскими походами. Тем более что благодаря этим воинским походам в плен попал некий ученый человек из Новой Франции, в своих ученых путешествиях неудачно пересекший границу Содружества. Пленник, помимо прочего, оказался опытным зодчим, за что его прозвали здесь Хирамом, и сумел представить план поместья, который пришелся военному вождю по нраву. Правда, строительный лес и камень пришлось возить издалека, но рабов для этого у Такертокера хватало – а когда не хватало, чероки шли в поход и захватывали новых.
Результат получился впечатляющий, и Нокс-младший, успевший в жизни кое-что повидать, вынужден был признать это, когда домашние рабы распахнули ворота и фасад поместья предстал перед приезжими во всей красе. Вот уж какой дом воистину следовало называть Длинным, настолько он был велик и просторен.
И все же первое, что видел всякий, вступающий во двор поместья, – не высокие ступени, не белые колонны и застекленные окна, а разбитый прямо перед главным входом вигвам из выделанных конских шкур. Тот самый кочевой шатер, в каких предки хозяев поместья жили от сотворения мира.
Он настолько притягивал к себе взгляд, что Илай не сразу заметил, как на парадной лестнице появился хозяин поместья. А ведь нельзя сказать, что Такертокер двигался быстро и бесшумно. После ранения он сильно хромал, да и без того от природы был крупным и тяжеловесным. Волосы его сильно пробила седина, и даже сквозь загар по цвету кожи было видно, что в нескольких поколениях Такертокеры брали в жены белых женщин. Но никто бы не осмелился сказать военному вождю, что он не чистой крови. И, несмотря на хромоту, он не позволил никому из слуг поддерживать себя, пока спускался по лестнице.
Единственная вольность, которую он дал себе из-за ранений – отсутствие сюртука или мундира, ибо правая рука его все еще покоилась в лубке и на шелковой перевязи. Он был в белоснежной рубашке, вышитом замшевом жилете, мундирные брюки заправлены в мягкие сапоги. Голова не покрыта, но также перевязана цветным платком, ибо военный вождь был контужен при отступлении. Если его подчиненные могли своим видом восхищать и устрашать, то Айзек Такертокер в первую очередь внушал почтение: суровый, сильный и прямодушный старый воитель.
И убереги Господь того, кто в это поверит, – думает Илай. Спору нет, Такертокер – выдающийся полководец и храбрец, но сверх того он хитер, жаден, расчетлив и безжалостен. И Нокса-старшего он не убил не потому, что простил гибель родных. Просто на тот момент ему это было невыгодно. Так рассказывал Илаю отец.
Такертокер выказал достаточно уважения, выйдя ему навстречу. Впрочем, все может измениться в любое мгновение. Старик ранен, но кругом его воины и слуги, все они вооружены, и Айзек может завершить отложенную кровную месть, когда захочет. Он это знает, так же, как и Нокс.
Илай спускается с седла, протягивает руки ладонями вперед и первым произносит слова приветствия. Он выше рангом, но моложе годами, и славы пока не стяжал.
Такертокер величественно кивает тяжелой головой. Ноксу так никогда не суметь, даже если повезет дожить до преклонного возраста. Он невысокого роста, худощав, круглолиц, с глазами-щелочками под высоко поднятыми бровями. Шляпу, здороваясь, он не снимает – так делают только рабы и чужестранцы.
Илай представляет двух своих спутников, входящих в объединенный Совет племен. Даже если они встречались с Айзеком и раньше, за пиршественным столом или на поле боя, этого требует обычай.
Советников зовут Итан Хаббард и Джабез Крафт, а также Онодути и Вохали, но этих имен молодой вождь не произносит. Из уважения к дому сему, славному благочестием, языческие имена не должны звучать в его стенах. Но также из древнего, неискоренимого чувства не следует называть истинного имени тому, кто может стать твоим врагом. Истинные имена Ноксов ведомы только Ноксам.
Айзек Такертокер приглашает Илая и советников в дом, а воинов охраны примут воины клана.
Вначале гости выражают свое почтение семейным святыням Такертокеров. Они склоняют головы перед Библией на языке чероки, переписанной самим просветителем народа Джоном Сикамором, и боевым стягом клана, где изображена Юдифь, снимающая скальп с Олоферна. Вышили знамя жены Джекоба Такертокера по рисунку покойного Хирама. Сейчас те их них, кто был во здравии, почитались как мудрые женщины клана и доживали свой век в дальних пристройках поместья. Жены же самого Айзека готовились подавать угощенье для гостей.
Разумеется, в поместье имелась столовая, устроенная наилучшим образом, мебель и утварь для нее отчасти была сработана плотниками в поместье, отчасти захвачена во время военных походов. Но сегодня всю мебель из столовой вынесли, оставив только люстру – гостей принимали по обычаю предков, разложив на полу ковры и выделанные шкуры. В самом торжественном случае прием был бы оказан в вигваме во дворе, но такого почета Илай еще не заслужил.
