В смятении посмотрела на архимага – тот кашеварил опять, в новом казане варя какие-то травы.
— Раков принесли, — сообщил он мне, и добавил, — русалки на рассвете заходили.
«Мужика почуяли» — мрачно подумала я.
Просто ко мне не приходили ни разу, водяной у них был главный, вот он да, захаживал по случаю, ну или я к нему.
— Леший был? — спросила у мага.
— Был, — кивнул он. — Баба с ребятишками в порядке, покормил мясной похлебкой, оставил им хлеба и творога твоего, не серчай. Мужиков кого подлатал, кого полечил, кого похоронил… Дороги они тебе были?
Что ответить-то?
Правду ответила:
— Баба эта с детьми — жена Саврана. Мужики — из его охраны.
Архимаг покивал, доставая красных готовых уже раков на крышку, заместо блюда… просто блюда у меня не было, и уточнил:
— А Савран кто таков?
Грустно глядя на раба, тише, гораздо тише ответила:
— А Савран сын кузнеца, это тот, у кого я тебя вчера купила, в обмен на проход по моему заповедному лесу.
И раки едва не упали на землю. Упали бы, но охраняб подхватил их в последний момент, удержал крышку, и с поварешкой в руке, обвинительно глядя на меня, произнес:
— То есть они тебе никто!
Это был интересный вывод из всего мною сказанного.
— Слушай, охранябушка, — я поднялась, тяжело поднялась, за клюку свою придерживаясь — больно уж мир нестабильным был, да пошатывался, — понимаешь…
Сделала осторожный шаг… не упала — уже хорошо, а то бывало и ползком до избушки добираться приходилось.
— Понимаешь, — уже увереннее произнесла я, — был бы ты раб простой, Саврану дали бы простой амулет подчинения, а не это вот!
И я сняла с шеи этот самый «это вот».
— Сам видишь, — держа его на ладони и подставляя лучам заходящего солнца, продолжила я, — это не дерево, не медь, не простая поделка для рабов. Да и простых рабов Савран не возил никогда – понятийный он, честный, ты остальных в его клети видел — там все по своей воле, уходя от тяжелой доли крестьянина-пахаря. И тут ты. Да не с амулетом подчинения, а с артефактом силы немерянной, что не подчиняет — ломает волю. Может и не умна я, да сложить дважды-два дело не хитрое. Взять тебя Саврана заставили.
Архимаг тяжело посмотрел на меня, затем вернулся к делу нехитрому — доставать раков из казана, и лишь когда последнего достал, хрипло спросил:
— Значит, ты поняла, что он волю ломает. От того терпеливо ждала, пока не поднимусь сам и приказа не отдавала, да?
— Да, — просто подтвердила я.
И ушла, стыдливо не оборачиваясь, в свой нужный сарайчик.
Удивилась сильно оный не обнаружив, зато увидев другой, правее — новый, крепкий, не то что мой готовый от любого порыва ветра рассыпаться.
— Эээ… спасибо тебе! — крикнула архимагу, заскакивая в нужное место.
— Это тебе… спасибо, ведьма, — едва слышно отозвался он.
***
Когда вернулась, умывшись, охраняба своего на дворе уже не увидела, зато он из дома крикнул:
— Завтрак на столе.
Да как бы ужин уже, но чего уж спорить то.
Как оказалось на столе был и завтрак, и обед, да вот еще и ужин поспел.
— Чай нагрей госпоже, — приказал не оборачиваясь охраняб, ломая здоровенных раков.
Домовой тишком выскочил из печи, подогрел чай для меня, двух раков слямзил со стола, да и был таков. Маг на него даже не глянул. На меня не глядел тоже. А вот мне поглядеть было на что — стол стоял новехонький. Скамейки тоже. Кровать моя, там давно одна ножка отвалилась и я пенек приспособила, теперь же новехонькая кровать стояла, заглядение просто.
— Итак, — едва я села за стол, и принялась есть, начал охраняб учительским тоном, — значит вчера, одна не шибко умная лесная ведунья, влезла в дело, о котором точно знала – влезать не стоит!
И он мрачно посмотрел на меня своими синими, очень синими глазами.
— Ну влезла и влезла, с кем не бывает, — отмахнулась я, потягивая чай.
— С умными лесными ведуньями! — вынес вердикт… между прочим раб.
— Кто бы говорил, — съязвила я.
У мага дернулась щека, но он видимо считал ниже своего достоинства обсуждать собственные ошибки, поэтому перешел на мои.
— И сейчас преследователи людей Саврана рубят твой лес.
Пожав плечами, беззаботно ответила:
— Пусть рубят.
Маг вопросительно поднял бровь. Я все так же беззаботно ответила:
— Это Заповедная чаща, охранябушка.
— Ты хотела сказать – лес, — уточнил он.
Отрицательно покачав головой, от чего на лицо упали мои пряди нечесаные, пояснила:
— Я сказала то, что хотела сказать. Видишь ли лес – это одно. Он, хоть и заповедный, да добрый, проходимый, светлый и беззлобный. Это лес. А есть чаща, охранябушка. Это как у волка – есть шерсть, приятная, гладкая, нежная на ощупь… а есть клыки и когти.
Несколько секунд архимаг мрачно смотрел на меня, затем все же снизошел до краткого:
— И?
Коварно улыбнувшись, не менее коварно сообщила:
— И я бы не советовала лезть руками в пасть к волку. Ох и не советовала бы. Особенно к злому. А они разозлили.
И тут со дна постучали снова.
Я на охраняба выразительно посмотрела, палец к губам приложила, призывая к молчанию, да и ответила на вызов зеркальный, расположив блюдце серебряное так, чтобы видать было только меня, да стену темную за моей спиной. И лишь опосля пустила выросшее за ночь новое наливное яблочко.
Стучала снова Славастена. На сей раз на ведьме иллюзия была, да и грим нужный — от того взглянули на меня зеленые глаза щедро сурьмой подведенные, ярко выделяющиеся на фоне бело-фарфоровой кожи, в обрамлении черных прямых волос.
— Значит, в силу вошла, да? — прошипела Славастена.
И охраняб мой от звука ее голоса напрягся так, что даже дышать перестал.
— Ну вошла, дальше что? — зевнув, от того что спать хотелось мне, спросила нагло.
А Славастена зарычала, почитай, что зверь лесной раненный.
И уже без расшаркиваний, без лишних слов, прорычала:
— Где архимаг, тварь?
Я, спокойно себе пьющая чай, чуть не подавилась от такого.
А ведьма продолжила:
— Тебе что было сказано, оборванка беспутная? Саврана пропустишь! Пропустишь!
— Так пропустила же, — делая вид, что не обидно ни разу, спокойно сказала я.
И пока Славастена воздух ртом хватала, ехидно добавила:
