Не исключено, что ты – какая-нибудь Тетка из Ардуа-холла, наткнулась на это повествование ненароком. Пережив мгновение ужаса пред лицом моей греховности, сожжешь ли ты эти страницы, дабы сохранить нетронутым мой беспорочный образ? Или поддашься вселенской жажде власти и помчишься к Очам
[18] стучать на меня?
Или ты заграничный шпион, что роется в архивах Ардуа-холла, когда этот режим уже пал? В каковом случае коллекция компрометирующих документов, которые я собираю столько лет, всплывет не только на моем суде – если судьба злокозненна и если я доживу до появления на оном, – но и на судах многих прочих. Я почитаю своей обязанностью знать, где захоронены трупы.
Сейчас ты, вероятно, гадаешь, как я избежала гибели в чистках от рук вышестоящих – если не в первые дни бытования Галаада, то хотя бы позднее, когда пауки в своей банке достигли степенной зрелости. К тому времени уже немало прежних патрициев болтались на Стене, ибо те, кто занял высочайшую вершину, позаботились о том, чтобы никакой амбициозный соперник их оттуда не спихнул. Тебе, вероятно, представляется, что, будучи женщиной, я была особо уязвима пред подобными веяниями, однако ты ошибаешься. Просто-напросто, будучи женщиной, я выпала из списка потенциальных узурпаторов, поскольку ни одной женщине в Совет Командоров ходу нет: парадоксальным образом с этого фланга я была прикрыта.
Но моему политическому долгожительству имеются еще три причины. Во-первых, режиму я нужна. Женской стороной всего предприятия я правлю железной рукой в кожаной перчатке под шерстяной варежкой, и я слежу за порядком: позиция моя уникальна, как у евнуха в гареме. Во-вторых, мне слишком многое известно о вождях – слишком много грязи, – а они не знают наверняка, что я сделала с этой грязью в смысле документирования. Если меня вздернуть, не просочится ли грязь наружу? Они вполне могут подозревать, что я заранее приняла меры – и тут они правы.
В-третьих, я неболтлива. Всякий туз считает, что доверять мне тайны безопасно, однако – и окольным манером я даю это понять – лишь коль скоро в безопасности я сама. В систему сдержек и противовесов я верю много лет.
Невзирая на эти меры, расслабляться негоже. Галаад – земля скользкая, несчастья приключаются здесь на каждом шагу. Мой погребальный панегирик уже кем-то составлен – это как пить дать. Я вздрагиваю: кто прошелся по моей могиле?
Времени, умоляю я пустой воздух, еще чуточку времени. Мне больше ничего не надо.
Вчера пришло нежданное приглашение на приватную беседу с Командором Джаддом. Подобное приглашение я получаю не впервые. В ранних наших встречах приятного было мало; другие же, более поздние, были взаимовыгодны.
Шагая лоскутом хилой травы, что покрывает территорию между Ардуа-холлом и штаб-квартирой Очей, затем взбираясь – не без труда – на склон по внушительной белой лестнице, что ведет к многоколонному парадному входу, я гадала, какой окажется эта встреча.
Должна признаться, сердце мое билось быстрее обычного, и не только лестница тому виной: не все, кто переступал этот порог, выходили назад.
Очи воцарились в бывшей громадной библиотеке. Здесь больше не хранятся книги, кроме их собственных, – изначальное содержимое сожжено или, если представляло ценность, дополнило частные коллекции всевозможных вороватых Командоров. Тщательно изучив Писание, я теперь могу привести главу и стих, где говорится о пагубе присвоения добычи, запретной пред Господом
[19], однако благоразумие – главное достоинство храбрости
[20], так что я воздерживаюсь.
С удовольствием сообщаю, что никто не тронул фрески по сторонам от внутренней лестницы этого здания: изображают они погибших солдат, ангелов и лавровые венки, а посему вполне благочестивы и считаются приемлемыми, хотя флаг былых Соединенных Штатов Америки на правой фреске закрасили флагом Галаада.
С первой нашей встречи Командор Джадд многого в жизни добился. Муштровать галаадских женщин для его эго слишком мелко и надлежащего пиетета не вызывает. А вот Командора, руководящего Очами, страшатся повсеместно. Кабинет у него в глубине здания, где некогда располагались книгохранилище и рабочие места научных сотрудников. В центре двери – крупное Око с настоящим хрусталем в зрачке. Так Командору видно, кто вот-вот к нему постучится.
– Заходите, – сказал он, едва я подняла руку.
Два сопровождавших меня младших Ока сочли это приказом удалиться.
– Дражайшая Тетка Лидия, – сказал Командор Джадд, просияв мне улыбкой из-за гигантского стола. – Спасибо, что навестили мой скромный кабинет. Надеюсь, вы здоровы?
Надеется он на другое, но придираться я не стала.
– Хвала, – ответила я. – А вы? А ваша Жена?
Эта Жена протянула дольше обычного. Жены его имеют свойство умирать: подобно царю Давиду и всевозможным наркобаронам Центральной Америки, Командор Джадд свято верит в целебную силу молодых женщин. Всякий раз, выдержав пристойный период траура, он сообщает, что ищет новую малолетнюю невесту. Тут надо понимать: сообщает он об этом мне.
– И я, и моя Жена здоровы, хвала Господу, – ответил он. – У меня для вас чудесные новости. Садитесь, прошу вас.
Я так и поступила и приготовилась внимательно слушать.
– Наши агенты в Канаде успешно идентифицировали и ликвидировали двух крайне активных оперативников подполья «Мой день». Работали под прикрытием – держали лавку подержанной одежды в сомнительном районе Торонто. Предварительный осмотр помещения наводит на мысль, что эти люди были ключевыми пособниками Подпольной Женской Дороги
[21].
– Провидение к нам благосклонно, – сказала я.
– Операцию провели наши молодые и энергичные канадские агенты, но путь им указали ваши Жемчужные Девы. Весьма полезно было с вашей стороны поделиться плодами их женской интуиции.
– Они наблюдательны, хорошо обучены и послушны, – сказала я.
Жемчужных Дев я и придумала: в прочих религиях есть миссионеры – а нам что мешает? И прочие миссионеры обеспечивают приток новообращенных – а нам что мешает? И прочие миссионеры собирают информацию, плодотворную для шпионажа, – а нам что мешает? – но, поскольку я не дура или, во всяком случае, не такая дура, я ни словом не возразила, когда Командор Джадд поставил этот план в заслугу себе. Официально Жемчужные Девы ходят с докладом ко мне одной, ибо неприлично Командору вникать в подробности женской, по сути дела, работы, однако я, разумеется, должна передавать ему все, что сочту необходимым или неотвратимым. Перебор данных – и я лишусь власти, недобор – и окажусь под подозрением. Завлекательные брошюры Жемчужных Дев пишутся нами, верстаются и печатаются в маленькой типографии в одном из подвалов Ардуа-холла.
