«А во сколько вы отштампуете?»
«Завтра в семь утра, как вы и…»
«А вот и нет – в семь часов две минуты! При нулевом допуске! – Он прилепил эскиз мне на грудь и добавил: – Еще одно опоздание, и я вас отсюда выгоню ко всем чертям! А теперь за работу – и чтоб кровь из носу!»
В тот вечер я слегка «поддал» с моим соседом, а потом так долго обсуждал с ним отклонения в системах, что на следующее утро проснулся в половину одиннадцатого и лишь после крепкого кофе отправился в цех, чтобы выслушать прощальный ор шефа и собрать вещи. И так уже понятно, что техник из меня – никакой, но в этот день я все же узнал, что различные значения понятия «толерантность» справедливо обозначаются одним и тем же словом: всякая система имеет свою норму, причем некоторые части системы допускают большую степень толерантности, чем другие, не позволяя системе сломаться. Толерантность, следовательно, – не всегда доброе дело, но она всегда задает границы, при которых система сохраняет стабильность.
В более крупных объединениях есть части, которые, подобно кабелю в машине, хотя и чертовски важны, однако не столь важно, насколько точно они слажены, – главное – что они есть! Мода, изобразительное искусство, музыка, театр, кино, архитектура, литература, сатира, но и такие сферы, как дружба или любовь, допускают максимальную степень разнообразия. Их существование важно, но их форма предлагает почти безграничное пространство для творчества.
Однако другие сферы предполагают меньшее отклонение от нормы, и таковы главные элементы механизма нашего открытого общества: демократия, одинаковые законы для всех и разделение власти; равноправие индивидуумов и все формы свободы, которыми может пользоваться индивидуум, не ограничивая при этом свободу других: свобода выражения мнений, свобода печати, свобода науки и искусства, но также и религиозная свобода, то есть право на то, чтобы свободно выбирать свое религиозное мировоззрение, как и свою неприверженность какой-либо религии.
К счастью, мы (уже) не живем внутри механизма, который спроектирован каким-то холерическим деспотом и собран его подмастерьями – хотя и остались некоторые группы лиц, желающие снова повернуть колесо времени вспять, – а живем мы в общественной системе, у которой есть два существенных признака: она открыта изменениям и предоставляет каждому человеку право на свободу – при строгом условии, что степень допуска, или толерантность, в этих наиболее чувствительных частях машины не превышена.
Значит, если отдельные члены социума или целые социальные группы в рамках чувствительной зоны отклоняются от нормы, то этим они угрожают вывести из строя всю систему: они угрожают подрывом демократии, игнорированием законов правового государства, противодействием исполнительной власти, например – прокуратуре или полиции, – всеми действиями, которые однозначно преступают границы толерантности в открытом обществе.
Поэтому нам следует спросить себя: будем ли мы терпеть дискриминацию людей? Позволим ли мы, чтобы социальные группы ограничивали личное право своих членов на свободу? Бывают ли случаи, когда ограничивается свобода слова или свободы прессы, искусства или науки? И не должны ли мы констатировать также случаи, когда людям чинят препятствия в свободном выборе религиозной веры или, наоборот, принуждают их к участию в религиозных обрядах без их согласия?
Если мы хотя бы на один из этих вопросов ответим утвердительно, то все чувствительные датчики нашей системы должны включить сигнал тревоги – ведь тут самые основания наших свобод оказываются под большой угрозой. И при этом совершенно неважно, кто и по каким мотивам угрожает нашим свободам – угрозу необходимо пресечь и тем самым защитить наши свободы.
Итак, если стоматолог пишет, что не понимает, как нанимающиеся на работу дамы представляют себе толерантность, то правильно ли он использует этот термин? Не лучше ли ему следить за толерантностью (в техническом смысле) в тот момент, когда он ставит пациенту зубную коронку?
Давайте на минуту представим себе его стоматологическую практику как машину, в которой имеются разные рабочие зоны и соответственно разные зоны допуска (^толерантности), и спросим себя: может ли головной платок дамы, желающей стать ассистенткой дантиста, вывести из строя эту машину? То есть находится ли головной платок наверняка в одной из чувствительных зон и преступает ли он там допуск так, чтобы вышла из строя вся система зубоврачебной практики?
Видимо, дантист тоже спрашивал себя об этом, когда его отказ пошел гулять по Сети и он стал получать тысячи мейлов, полных ненависти, а то и угроз физической расправы, и когда адвокат порекомендовал отвергнутой претендентке подать на дантиста в суд, так как, в противоположность христианскому миропорядку, для него имеют силу законы ФРГ. Адвокат же дантиста в ответ придумал аргумент, что с головным платком связаны гигиенические проблемы, которых дантисту нельзя допустить в своей работе, то есть нельзя быть к этому толерантным.
Хотя спасти этим свою репутацию он уже не мог, но по крайней мере у него был некий шанс перед судом. Однако реальность сразу же раскусила его происки, прислав справку из Института Роберта Коха: во множестве других областей женщины работают именно в головных платках, и при этом нет никаких гигиенических проблем.
Простой и ясный ответ на вопрос, правильно ли действовал врач в этом случае, следовательно, гласит: нет! Головной платок не представляет для стоматологической практики никакой опасности ни как элемент моды, ни как религиозный символ, так что у адвоката истицы есть все шансы выиграть дело. Пока неясно, какие это означает последствия для других дам в головных платках, нанимающихся на работу, но в штутгартском случае мы может констатировать: религиозность или мировоззрение той или иной персоны не может служить основанием для того, чтобы ее дискриминировать как нанимающуюся либо уже нанятую на работу – пока ее религиозность не препятствует основным элементам ее работы.
Но вернемся к моей постановке вопроса: что мне делать в случае госпожи аль-Вахиби? В конце концов, у нас не стоматологическая клиника, а педагогическое учреждение, то есть система, в которой религиозные взгляды нанимающейся персоны скорее всего столкнутся с требованиями, которые предъявят к ней как к педагогу – разве нет? Как раз в этом вопросе мне бы помог случай, который наша самая давняя сотрудница упомянула ранее и который я, собственно, и искал, прежде чем наткнулся на штутгартского дантиста.
