Всюду, с какого конца Женя ни брался размышлять, он попадал в тупик: отчасти – из-за болезни, отчасти – из-за странной ситуации, в которой развивалась их любовь, отчасти – из-за собственных же принципов, правил и надуманных систем.
И внезапно эта странная идея точно упала откуда-то сверху, как когда-то свалилась на него через дырку в крыше сама Сашенька.
Он копался в интернете безо всякой надежды найти хоть что-нибудь подходящее для себя, как вдруг…
Последняя недостающая деталь плана нашлась и плотно встала в цепочке всего того, что предстояло совершить им с Сашенькой вместе на пути к счастью.
* * *
– Куда мы едем? – улыбаясь, спросила Сашенька. Покуда она была с ним, а он с ней, проблемы точно отступали, делались ничтожными и в два счета разрешимыми.
– В одно красивое место. – Он на мгновение оторвался от дороги и, посмотрев на Сашеньку, тоже хитро улыбнулся.
– Я знаю все красивые места здесь. А зачем мне было брать с собой майку с дурацкой английской надписью?
– «Создана для любви», – вовсе не дурацкая надпись. Я все скажу тебе, когда приедем.
– А когда мы приедем, ну когда?
– Скоро. Пока слушай…
Он нагнулся, пошарил рукой в бардачке, вынул целлофановый пакет и положил его на колени Сашеньке.
– Достань, – попросил Женя.
Сашенька развернула пакет и вытащила оттуда цветной галстук-селедку.
– Это галстучек? – спросила она. – Твой? Какой милый! А почему ты его взял с собой?
– Слушай…
* * *
– Еще до той, давней своей свадьбы я влюбился в девчонку. Это случилось давно, сразу после школы; я был неуверенным в себе подростком, а мой объект любви – ну, та девушка была главной школьной красавицей. Я совершенно не знал, как к ней подступиться, чем заслужить ее внимание. Я ужасно комплексовал по поводу своей внешности, она казалась мне нелепой, даже уродливой. Эти трудности, вероятно, испытывают все парни в переходном возрасте. И вот я нашел для себя спасение. Такие галстуки как раз вошли в моду. Достать их было трудно, они ценились, их обладателям завидовали.
А тут как раз должна была случиться дискотека в школе, на которую мы с той девушкой ходили еще в прошлом году. И я знал, что она туда придет. Так вот, я решил быть на этой самой дискотеке в таком галстуке. Где-то за месяц до события я прекратил есть. Все деньги, которые раньше тратились на обеды, я откладывал. А перед самой дискотекой еще и занял у друга довольно приличную по тем временам сумму. И купил у фарцовщика по кличке Шпингалет этот галстук.
Пришел домой, надел белую рубашку, черные брюки и вот этот галстук. Посмотрелся в зеркало и так себе понравился, что пошел на ту решающую для меня дискотеку спокойным и уверенным в себе. И все, кто меня встречал в школьном дворе, в коридорах и на лестнице, – все говорили, что я выгляжу супер. Никто не хвалил мой галстук. Все хвалили меня, вероятно, потому, что я был уверен в себе и нравился сам себе. И я стал чувствовать себя совершенно по-иному, чем раньше. Я улыбался, шутил, стал центром внимания… Можно сказать, победил свои комплексы. И тому причиной был вот этот самый галстук.
* * *
– И ты, конечно, стал гулять с той своей девушкой. – Сашенька то ли сделала вид, то ли вправду заревновала.
– Это было очень давно. И нет – та девушка в этот вечер ушла с другим. Но я и не заметил. Вернее, заметил, но мне почему-то было все равно. Я получил гораздо больше. Я стал увереннее в себе. И да, после того случая у меня было несколько женщин, признаюсь тебе. И все благодаря этому галстуку.
– С тех пор?
– Получается, так. – Он притормозил, и они вылезли из машины. – Возьми майку с собой, а я галстук.
– Ты, получается, сохранил его.
Женя обошел «Мерседес» и вынул из багажника спортивную сумку.
– А там что? – Сашенька понимала, что происходит сейчас нечто торжественное, но при этом совершенно непонятное.
– Увидишь, пошли.
И Женя повел ее за собой сквозь тросту к полуразрушенной церкви.
* * *
– Ты что-нибудь знаешь о Петре и Февронии? – спросил Женя.
– Нет, а кто это? Феврония – смешное имя. – Сашенька шла за ним, рукой отводя тросту, то и дело лезшую в лицо.
– Да. Это были такие муж и жена. Он был князем. Богатым и сильным, но полюбил простую девушку.
– О! – Она засмеялась. – Это прям как у нас. Ты – богатый князь, полюбил простую девушку. Я – простая девушка.
– Он был болен, но она его вылечила. Они поженились, несмотря на то что весь свет был против. И они молились, чтобы умереть в один день. И всегда были вместе и любили друг друга. Всегда.
Подул ветер. Где-то далеко едва слышно крикнула птица. И опять наступила тишина.
– Вот. – Она заговорила будто сама с собой, словно подводя итог своим мыслям. – Я хочу тоже – всегда. И в один день.
– Они были святыми. Им молятся, чтобы все было хорошо в браке.
– Да. Я хочу в один день. Потому что без тебя не смогу. Что я буду делать теперь без тебя? Я хочу – всегда.
Они подошли к той самой церкви.
– Вот что я придумал. Я составил план… – Он замолчал.
Они стояли у входа в разрушенный храм без купола. У входа в храм, от которого остались одни стены и который вместе с тем все же оставался храмом.
– Какой план? – Сашенька совсем притихла.
– Мы прочтем молитву. К святым Петру и Февронии. Потом обменяемся нашими подарками. Я тебе отдам галстук, а ты мне свою майку, созданную для любви. Я нашел две свечи у Черныша, – Женя раскрыл сумку и достал из нее свечи. – Как раз две. Мы их зажжем. Они будут символизировать радость…
– Я почему-то боюсь…
– Если ты не хочешь, то можно отложить. Я подумал, что так нам будет легче: мне сделать свое дело, а тебе дождаться, когда я вернусь… – Он на секунду запнулся. – Если…
– Если ты вернешься.
– Я вернусь.
– Да, если останешься жив, да?
Женя опешил:
– Откуда ты… – Он осекся и замолчал.
– Откуда я знаю? Я что, слепая? Не вижу? Не чувствую? Таблетки лежали в траве. А ты был в обмороке. Хотя глаза не совсем закрыты. Они дергались, и в них отражалось солнце. Я думала, ты умираешь. Что с тобой?
– Я вылечусь и приеду. И мы поженимся. Я уверен, что могу выздороветь.
– У твоей болезни хоть название есть? А лечение, есть у нее лечение?
– Есть. Смотри. Вот храм. Если ты согласна, войдем?
– Да. Я буду молиться, чтобы в один день.
Она посмотрела на него, и в ее взгляде была твердость такая, какую в этой хрупкой девушке и ожидать невозможно.
