Вот и сейчас – зачем он забрел сюда? А ведь шел, упорно пробираясь через заросли осинника – зачем?
Когда-то вся жизнь здешних людей была связана с этим храмом. Здесь крестили, отпевали, венчали. Венчание. Он глубоко задумался. Вынул айфон и набрал это слово. И вот в поисковике прямо в первой же ссылке нашел ответ. Звучал он так:
«Поэтому оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут двое плотью единой».
Единой плотью. Вот что он ощущал! Вот что было причиной того, что не бежал он, как обычно делал, от этой девушки. Вот что он ощутил тогда в лесу и понял сейчас. И сам даже опешил, поняв – не было больше его, Жени, без Сашеньки. И ее, Сашеньки, без него – не было.
Он не заметил, как провел полчаса, читая все подряд о настоящей любви, о том, как должно быть и никогда не было у него.
В деревню Женя возвращался уже с готовым планом не только на весь срок пребывания в деревне, но и на всю оставшуюся жизнь.
* * *
Было жарко. Они лежали на большом покрывале у ручья, бегущего сквозь лес и впадающего в речку где-то около деревни. Теплый ветерок шумел ветками ивы, склонившейся к воде. Ветра хватало на то, чтобы сдуть комаров, но от жары он не избавлял.
– И все-таки признавайся, – спросил Женя теперь уже спокойно, – кто тебя так избил?
– Я же говорю, на ветку наткнулась.
– Слушай, – Женя приподнялся на локтях и посмотрел на Сашеньку, – не держи меня за дурака. Я что, не знаю, что каждая ветка для тебя здесь родная? Мы вон каждый день по лесам лазим, и ты ни разу не споткнулась даже. А здесь – синяк в пол-лица…
Сашенька посмотрела в небо, потом улыбнулась и взглянула на Женю.
– Иногда, – сказала она, – и самые родные колотят так, что синяки в пол-лица.
Женя кивнул. Все сложилось у него в голове.
– Знаешь. – Он вынул сигарету и прикурил. Всегда так делал перед важной беседой. – Я хочу тебе предложить…
Он замолчал. Задумался, медленно выпуская дым изо рта. Сашенька вся подалась вперед и заглянула ему в глаза:
– Что предложить, что?
– Вот скажи, – Женя говорил так медленно, будто специально затягивая момент, когда нужно будет произнести главные слова, – если бы меня посадили в тюрьму, ты бы меня ждала?
– Конечно! – Сашенька очень удивилась и испугалась.
– Год бы ждала?
– Всего год?! Да вон девчонки из армии парней ждут по полтора! Счастливые. Но год в тюрьме – долго. Тебя посадят? Скажи, тебя посадят? За что? Что ты сделал, признавайся?!
– В смысле – посадят?
– Ну ты сказал: в тюрьму!
Женя усмехнулся.
– Это я для примера. В армию просто уже поздно. Мне важно было знать, сможешь, а вернее, захочешь ли ты меня дождаться.
– Смогла бы, конечно. Но ведь тебя не сажают. Нет?
– Нет.
– А что, скажи? – И стала клянчить, как маленькая девочка: – Ну скажи, скажи, скажи…
– Не скажу.
– Ты женат? Будешь разводиться? Я не хочу ничего рушить.
– Я не женат. Нечего рушить.
– Тогда что?
И тут Женя, как умел, твердо ответил:
– Я не скажу. Точка.
Почему он не рассказал про операцию? И сейчас я до конца не понимаю, могу лишь предполагать. Но что-то мне подсказывает, что он признался бы в чем угодно, кроме болезни. Он хотел выглядеть всегда здоровым и молодым. Он годами скрывал ото всех – от коллег, от родственников – свой недуг. Никто не должен был знать о его слабости. Тем более она – Сашенька.
– Ладно. – Сашка отвернулась. – Ясно.
Хотя ей ничего не было ясно, и она ждала, что он скажет дальше.
– Так что? Смогла бы меня дождаться?
– Конечно, смогла бы. Я ж ответила. – И потом, после паузы: – Целый год…
– Или меньше. Может быть, чуть меньше. Может быть, сильно меньше.
Он не сказал про еще один вариант, который тоже мог случиться, но сейчас Женя совершенно не верил, что такое возможно. Сейчас, когда его жизнь наполнилась и обрела смысл, не могло случиться такого варианта. И уж если честно, на всякий случай он продумал и это…
– Я приеду ближе к весне, – сказал он. – Скорее всего, так. Я приеду и…
Он замолчал.
– Что? – Сашка все еще лежала спиной, не поворачивалась, но вся напряглась, вся обратилась в слух.
– Я приеду и женюсь на тебе. Если ты согласишься. Но не просто женюсь. Мы будем венчаться в храме. Я все прочел в сети, как там надо… Ты согласна?
Она молчала. Он не видел ее лица.
– Саша?
И тут она заговорила.
– Ты понимаешь, что будет, если ты не приедешь? Если ты не приедешь? Я так счастлива, но если ты не приедешь, тогда что будет?
– Почему я не приеду?
– Я так хочу венчаться! А как это – венчаться? У нас никто не венчался, все в загсах расписываются. Там красиво – в храме? Со свидетелями? А вдруг ты не приедешь?
– Почему я не приеду?
– Найдешь другую. Все хотят венчаться с тобой.
Женя захохотал.
– Ну, до сегодняшнего дня со мной венчаться никто не хотел.
– А я хочу!
Женя улыбнулся.
– Только это сложно, оказывается. Надо исповедоваться.
– Это как?
– Рассказать священнику про свои грехи.
Сашенька испугалась.
– Прям все рассказать?!
– Ну без подробностей. Посмотри в интернете. Поверь, мне придется рассказывать куда больше.
– Ты тоже еще никогда не?..
– Никогда не.
– И ты тоже пойдешь? Для меня?
– Не «для», но из-за тебя – точно.
– Я не поняла. Но я точно пойду. А священник – он никому не расскажет?
– Про что?
– Ну про мои грехи. А то пойдут толки.
– Никому. Они клятву давали.
– Даже если убийство? – Сашеньке стало любопытно.
– А ты кого убила?
– Никого.
– Нет, – ответил наконец Женя. – Даже если убила, не расскажет. Это называется тайна исповеди.
– А-а-а-а, ну тогда ладно. Знаешь что? – Сашенька придвинулась к нему. – Я самая счастливая. Я никогда такой не была. Так что кажется, что это шутка. И непонятно, почему мне.
– Потому что тебе свалилось это счастье – в виде меня. – Женя крепко обнял ее. А она обняла его.
– Это я свалилась, помнишь?
– Помню.
