— Верните их сюда, — орал в радиотелефон высокий мужчина в нарядном костюме. — Плевать на программу, пусть они вернутся, а то эти психи разнесут весь зал!
Видимо, кто-то послушался его приказа. Через минуту платформа снова вынесла Кида и его ансамблю к публике.
— Прошу вас, — проговорил Кид в микрофон тихо и неуверенно. — Пожалуйста, притихните на минутку.
Как ни странно, ему повиновались.
— Кажется… кажется, мы выиграли. Снова крики и аплодисменты, но на этот раз более спокойные. Всем хотелось услышать, что он скажет.
— Поэтому я подумал… может быть, вам хочется послушать нашу песню еще раз?
Вряд ли кто-нибудь спрашивал мнения жюри. На это не хватило времени. Но неважно — «Огнецветы» положили нас на обе лопатки, и мы это знали. Почему же никто не слыхал о них раньше? Любая уважающая себя компания звукозаписи, получив их демонстрационный диск, через две секунды заключила бы с ними контракт.
Но вскоре я перестала думать о жюри, наградах и контрактах. Песня «Отныне и навек» заполонила мое сердце, душу, разум, я могла только слушать — и больше ничего.
В машине по дороге домой я сидела притихшая.
— Жалеешь, что не выиграла? — спросил папа. — Сама понимаешь, шансов было мало. Не всегда удается побеждать.
— Знаю.
— А эти… «Самоцветы» были очень хороши.
— «Огнецветы», папа.
— Какая разница. Музыка не в моем вкусе, но играли неплохо.
— Они были чудесны!
— Ладно, пусть чудесны. Не стыдно проиграть тому, кто делает свое дело лучше тебя.
— Да.
И нельзя сказать, что мы проиграли. На самом деле я и не рассчитывала победить, просто не хотелось провалиться с громким треском. И, благодаря Каре и остальным, мы не провалились.
Нет, притихла я не поэтому. Мне было грустно и немного страшно оттого, что в толпе за кулисами я мимоходом увидела лицо Кида. Остальные четверо «Огнецветов» вели себя так, как и положено малоизвестному ансамблю, заключившему свой первый контракт: орали и хохотали как сумасшедшие, радостно принимали хлопки по спине от улыбчивого Ала Гатора, хорошо понимающего, к кому стоит вовремя подмазаться.
Но Кид…
Он все еще не выпускал из рук гитару, сжимал ее, как будто хотел отгородиться от остального мира. А в его серых глазах, широко распахнутых и серьезных, не было счастья. Только печаль, глубокая, неимоверная печаль и растерянность…
Глава 3
Безумие
Огнецветомания затопила Хитерфилд как лавина. Минуту назад никто не слышал об этом ансамбле. И вдруг он появился везде — по радио, в утренних новостях, в музыкальных магазинах, на плакатах. Больше никто не приклеивал на внутренние дверцы шкафчиков портреты Лайзы Т. Никто не носил футболки с изображениями «Космического Джема». Повсюду были только «Огнецветы».
Даже мои подруги-волшебницы не устояли.
— Эй, Корнелия! Не забудь ключи! — Я взяла их со столика в кафетерии и протянула ей.
— Ах да, спасибо… — проговорила она и подозрительно быстро потянулась за ними.
Я отдернула руку и повнимательнее всмотрелась в добычу. На круглом пластиковом брелоке красовалось лицо Кида.
— Ага, вот оно что! — воскликнула я. — Еще одна жертва заразной болезни! Несчастная девочка поражена страшным Огнецветным Безумием!
— Замолкни, — с трудом выговорила Корнелия. — Дай сюда!
Разумеется, я отдала ей брелок. Почти сразу. Ей пришлось только четыре раза пробежаться за мной вокруг стола. Когда она догнала меня, я успела открыть, что брелок таил в себе еще один секрет: если нажать на него, он наигрывал мелодию «Отныне и навек».
— Вот это здорово! — заявила я, переводя дыхание. Надо было погонять ее подольше. Щеки Корнелии пылали огнем.
— Я купила его на распродаже, — выдавила она. — Потому что он был совсем дешевый.
— Да, конечно. Не сомневаюсь!
— Тебе ли говорить! Думаешь, я не знаю, чей портрет ты приклеила изнутри на обложку дневника?
Настала моя очередь покраснеть.
— Это совсем другое дело. Я купила его потому…
— Потому что он дешевый?
— Нет, потому что… — Потому что на фотографии с автографом у Кида был такой же взгляд, печальный, потерянный. Но я не могла этого сказать. — Ну и что, если мне нравится его музыка? Разве это преступление?
Дальше стало хуже. Брелоки и подписанные фотографии были только началом. Вскоре все одевались и стриглись как «Огнецветы», а мальчишки приохотились таскать с собой дешевые пластиковые копии знаменитой гитары Кида. Временами казалось, что коридоры Шеффилдской школы населены двойниками Кида. Почему это произошло так быстро? Торговля всеми этими штучками разрасталась на глазах. И люди брали их нарасхват. Неудивительно, что улыбка Ала Гатора, когда он мелькал в выпусках новостей, становилась все шире и шире.
Многие мои однокашники бродили с отсутствующим видом, напевая про себя «Отныне и навек». С наушниками или без них. Прошел слух, что одного мальчика из Шеффилдской школы поймали в магазине на краже, потому что у него не хватало денег на новый альбом «Огнецветов», без которого он жить не мог. Две девчонки подрались из-за подписанной куртки Кида, и обеих исключили из школы на две недели.
Потом, через две недели после «Звездного Экспресса», ко мне подошла Кара и попросила о помощи.
— С Фионой творится что-то неладное, — объяснила она. — Не ходит в школу уже несколько дней, не отвечает на звонки. Боюсь, не случилось ли с ней чего-нибудь. Не сходить к ней со мной?
Я никогда не была у Фионы. До «Побрякушек» мы почти не знали друг друга. Но Кара учится в моем классе, она моя хорошая подруга, и в ее глазах читалась тревога. Конечно, я согласилась.
— Может быть, Хай Лин тоже пойдет с нами, — предложила я.
И в тот же день после школы мы втроем направились к дому, где жили Фиона и ее отец-бизнесмен.
Как только мы сошли с автобуса, нас чуть не смела оглушительная волна «Отныне и навек».
— Наверное, здесь. — Хай Лин показала на аккуратное белое здание с четырьмя зелеными балконами, выходящими на дорогу. — Музыка слышится оттуда.
Мы позвонили и дверь, но никто не ответил. Наконец на одном из балконов в нижнем этаже появилась женщина.
— Вы ее подруги? — спрос ила она.
— Э-э, да, — ответила я, не уверенная, что женщина будет рада услышать это. Она казалась очень сердитой, как будто ей все по горло надоело.
— Тогда будьте добры, заставьте ее прекратить этот грохот! Она не прекращает слушать эту музыку круглые сутки, а ее отец уехал в командировку. Она меня с ума сведет!
— Мы с ней поговорим, — пообещала я, — если вы нас впустите. Фиона, наверное, не услышала звонка.
