Благодаря праздникам я узнал о налоговых вычетах, когда бедняки в начале года получают от государства небольшую подачку, чтобы закрыть рождественские долги. «Мы можем себе это позволить, потом заплатим налоговым чеком» – такова была наша рождественская мантра. Правда закрыть долги удавалось далеко не всегда. Порой, когда в начале января мать ходила в налоговую, случались неприятные казусы. Были случаи, когда дядюшка Сэм не мог покрыть наши расходы, сумма «кредита» оказывалась ниже наших расчетов, и тогда весь месяц мы жили впроголодь. Январь в Огайо – довольно депрессивное время.
Я думал, что богачи празднуют Рождество так же, как и мы, разве что меньше волнуются из-за расходов и могут позволить себе более дорогие подарки. Однако после рождения моей двоюродной сестренки Бонни в доме тетушки Ви воцарилась совсем другая атмосфера. Отчего-то ее дети получали более скромные подарки, нежели в свое время мы. Тетушка не пыталась превзойти очередной лимит в двести – триста долларов на каждого ребенка, не боялась оставить детей без очередного новенького гаджета. В одиннадцать лет Бонни и вовсе попросила отдать ее подарки нуждающимся детям Мидлтауна. Родители, как ни странно, согласились: они не измеряли семейный праздник стоимостью подношений, которые получит их дочь. И родители Юши тоже – моя жена, например, в детстве часто получала в подарок обычные книги.
В общем, если разделить две эти группы согласно их представлениям о празднике – богачи и бедняки, образованные и необразованные, высший класс и рабочие, – вы получите два совершенно разных мира. «Перебежчик» из одной группы в другую, я, как никто, понимаю разницу.
Иногда я смотрю на представителей элиты с почти первобытным презрением. Недавно один из моих знакомых использовал в речи слово «конфабуляция» – а я с трудом удержался от крика. Но надо отдать им должное: их дети счастливее и здоровее, они реже разводятся, чаще ходят в церковь и дольше живут. Короче, дают нам сто очков вперед!
Мне удалось избежать самого негативного влияния моей культуры. Хотя в новой жизни мне порой непросто, жаловаться не буду: в детстве я не смел о таком даже мечтать. И в том, чтобы эти мечты стали явью, свою роль сыграли многие люди. На каждом этапе я находил себе помощников, друзей и наставников.
Я часто думаю: что бы со мной стало без них? Вспоминаю свой первый год в старшей школе, когда я чуть было не покатился по наклонной, то утро, когда мать пришла к бабушке, требуя от меня сдать анализ мочи. Или те дни, когда по бумагам у меня было два отца: родной и приемный, а в реальности я не видел ни одного, и эту роль решил на себя примерить Папо, став мне лучшим отцом на свете. Или те месяцы, что я провел с Линдси, вынужденной в свои юные годы взять меня на воспитание, пока наша мать лечилась от наркозависимости. Или когда Папо тайком провел нам в дом телефонную линию, а аппарат спрятал у меня в ящике с игрушками, чтобы Линдси могла в любую минуту позвонить Мамо и позвать ее на помощь. Я вспоминаю о том, как близко находился к краю пропасти, и по спине бегут ледяные мурашки. Все-таки я счастливчик.
Недавно я обедал с одним парнишкой, который в свои пятнадцать лет очень похож на меня прежнего. Мать Брайана, как и моя, подсела на наркотики, а с отцом у него отношения не сложились. Он приятный, спокойный, с добрым сердцем. Всю жизнь прожил в Кентукки; и обедали мы в местном ресторанчике быстрого питания, потому что других приличных мест в городе просто нет. Пока мы болтали, я заметил некоторые странности, на которые мало кто обратил бы внимание. Брайан, например, не захотел делиться со мной молочным коктейлем, что было необычно для мальчишки, в конце каждой фразы добавляющего «пожалуйста» или «спасибо». Он быстро расправился со своей порцией и стал шарить по залу взглядом, явно не решаясь о чем-то попросить. Я похлопал его по плечу и спросил, не заказать ли еще чего-нибудь. «Д-да, – робко вымолвил он, опустив глаза. И почти шепотом добавил: – Можно мне еще картошки фри?» В 2014 году в одной из самых богатых стран мира подросток голодал, но боялся попросить добавки. Помилуй нас, Господь!
Спустя несколько месяцев после нашей встречи у Брайана неожиданно умерла мать. Хотя он давно с нею не жил (к тому времени мать лишили родительских прав), все же новости о ее смерти воспринял не так легко, как можно было бы ожидать. Дело в том, что люди вроде Брайана и меня рвут связи с родителями не из безразличия – мы делаем это лишь затем, чтобы выжить. Однако по-прежнему любим своих близких и не теряем надежды на воссоединение семьи. Иными словами, на путь самосохранения нас толкает либо здравомыслие, либо законодательство.
Встал вопрос: что теперь будет с Брайаном? У парня нет бабушки с дедушкой, и хотя ему повезло остаться с родней и не угодить в приемную семью, его участь предрешена и о «нормальной жизни» можно уже не мечтать. За свою короткую жизнь парнишка и без того успел набить шишек, а вскоре ему предстоит выбирать себе судьбу: образование и карьеру – в общем, принимать решения, которые нелегко даются даже детям из обеспеченных семей.
Его будущее теперь зависит от людей, которые находятся рядом: от родственников и знакомых вроде меня, от всей нашей ватаги хиллбилли. Чтобы спасти парня, черт возьми, нам надо очнуться! Смерть матери – просто очередная паршивая карта, выпавшая Брайану, но в колоде еще немало козырей, вполне способных переменить расклад: например, окружение, которое подскажет правильную дорогу, или церковь, которая посулит защиту и преподаст урок христианской любви и смирения. Все зависит от того, найдет ли Брайан поддержку и понимание со стороны родни и соседей.
Я верю, что круче нас, хиллбилли, на этой планете никого нет. Мы способны прирезать каждого, кто неодобрительно выскажется в адрес нашей матери. Скормить наглецу трусы, чтобы отстоять честь сестры. Но хватит ли нам сил помочь ребенку вроде Брайана? Сумеем ли мы убедить подростков вроде меня жить в мире с реальностью, а не абстрагироваться от нее? Сможем ли взглянуть на себя в зеркало и признать, что наше поведение идет во вред нашим детям?
Государственная политика способна лишь подтолкнуть нас в верном направлении, ни одно правительство не сумеет решить все проблемы за нас.
Вспомните, как мой двоюродный брат Майк продал дом своей матери – дом, который принадлежал нашей семье более века, – потому что иначе его разграбили бы соседи. Мамо перестала покупать внукам новые велосипеды, потому что они, даже пристегнутые цепью, то и дело исчезали с крыльца. В старости она боялась открывать дверь, ведь соседка – взрослая и вполне трудоспособная женщина – постоянно клянчила у нее деньги, которые, как потом оказалось, спускала на наркотики. Эти проблемы породили не корпорации и не элиты. Мы сами их создали – значит, нам их и решать.
Нам необязательно жить так, как живут власть имущие в Калифорнии, Нью-Йорке или Вашингтоне. Нет нужды работать не разгибая спины по сто часов в неделю в юридических фирмах или инвестиционных банках. Не надо скучать на коктейльных вечеринках. Нужно лишь создать такое общество, чтобы Брайаны и Джей Ди получали путевку в жизнь. Пока не знаю, что именно необходимо делать, зато знаю, с чего начать: перестать винить во всем Барака Обаму, Буша и безликие компании и спросить себя: а что могу сделать я? Как мне изменить мир к лучшему?
