И каждый раз, когда она его видела, ей казалось, что он еще больше увеличился в размерах, словно, чем старше он становился, тем все больше распухало его тело. Он даже не сподобился захлопнуть дверцу машины, и она видела, как в салоне по кожаным сиденьям ползают мухи. Заметив Анни, он направился к ней и, чуть неловко похлопав ее по плечу, выразил свои соболезнования. От шефа Сотилайнена пахло застарелым потом, а лучше сказать, воняло, и Анни пришлось задержать дыхание, чтобы ее не вырвало прямо на месте.
Она совсем не была к готова к тому, что на нее так сильно начнут влиять окружающие запахи, и ей с таким трудом придется сдерживать периодически подкатывающую к горлу тошноту. Правда, сейчас, на исходе беременности, ее рвало уже не так часто. Но жаркое лето, казалось, усиливало все запахи, словно кто-то специально подкручивал громкость.
Шеф полиции так испытующе смотрел на нее, словно ждал, что она сейчас скажет.
– Что есть, то есть, – сказала Анни, потому что, в самом деле, что было, то было и больше к этому прибавить нечего.
Сотилайнен кивнул.
– Печально, что все для него так кончилось.
И, не дождавшись ответа Анни, продолжил.
– Но зато мы теперь, по крайней мере, знаем, из-за чего начался пожар.
Шеф полиции похлопал себя по нагрудному карману. Анни поймала его взгляд, но когда она снова промолчала, он достал из оранжевой пачки «North State» сигарету и предложил ей. Она покачала головой.
– Что же?
Сотилайнен вопросительно посмотрел на нее.
– Так что же стало причиной пожара? – повторила Анни свой вопрос.
– Так вот это самое.
Шеф сделал затяжку и помахал сигаретой.
– Вот она-то и стала. Он, должно быть, курил в постели. И уснул. Бедный старик, да…
Анни решительно мотнула головой.
– Нет, он не курил.
Шеф полиции пожал плечами, словно и не слышал ее.
– В любом случае, именно к этому мы и придем.
Он затушил окурок и повернулся к своей машине.
– Запрыгивай, старушка, подвезу тебя до города. Не стоит тебе стоять здесь и смотреть на все это. В твоем-то состоянии.
Анни покачала головой. Шеф полиции снова пожал плечами и с большим трудом уместил свое грузное тело на переднее сиденье. Теперь он снова поедет и пристроит свои жиры в конторе. Именно там Сотилайнену больше всего нравилось проводить время, и плевать ему было, хорошо он выполняет свою работу или нет.
Шеф полиции бросил на Анни взгляд через опущенное стекло. Она увидела капли пота на его лице, запах пота мешался с вонью от сигареты, из-за чего к горлу тотчас же подкатила дурнота. Сотилайнен сморщился в улыбке.
– Знаешь, старушка, люди, они ведь меняются. Твой папаша после развода стал совсем другим человеком.
И с этими словами он завел двигатель и укатил. Остальные полицейские кивнули ей и, усевшись во вторую машину, укатили следом. После себя они оставили облако пыли, которое еще долго продолжало крутиться, даже когда стихли моторы.
Анни осталась одна возле руин.
В животе заворочался ребенок, она рассеянно погладила его. Войти в дом, точнее в то, что от него осталось, она не осмелилась. Вместо этого она направилась к новому дому и шагнула внутрь прямо через одну из будущих стен.
Уселась на торчащую балку. Дом стоял в тени большой сосны, и она легко могла представить себе, как здесь будет хорошо, когда он будет наконец построен.
Этот новый дом станет всем тем, чем не смог стать старый. Он с самого начала будет выстроен прочно и надежно, никаких перестроек или пристраиваний. Дом станет располагаться на самом лучшем месте этого участка. В жаркие дни деревья будут дарить ему свою тень и прохладу, а в зимние – прикрывать от ветра.
Теперь здесь станут жить Эско и его семья. Как брат всегда об этом и мечтал. И усадьба станет его. Вся земля, и все коровы, и тысяч двести марок в придачу.
Анни не знала, как решатся вопросы с финансами, но надеялась, что все уладится. Она уже представляла, в какой роскошный скандал может вылиться дележ отцовского имущества. Представляла реакцию Тату и Хелми, остальных братьев и сестер.
Сама она не хотела ничего. И никогда не хотела. Анни была из тех людей, которые почитают за честь справляться со всем самостоятельно и ни у кого не просить о помощи. Никогда не занимать ни у кого денег, всегда полагаться только на саму себя. Если из-за наследства разгорится ссора, она просто встанет и покинет комнату, а они пусть сами разбираются между собой как знают.
* * *
Как хоронят тех, кто погиб во время пожара? Ходят и собирают то немногое, что удастся опознать? И куда все это собирают? В пластиковый пакет? В ведро? И как можно опознать сгоревшее тело? Что в нем такого особенного, что отличает его от остальных сгоревших тел? Как понять, что это нога отца, а не, скажем, ножка кровати? Старая меховая шапка, а не чьи-нибудь опаленные седые волосы? Или нет никакого шанса, и стоит просто собирать все, что найдешь и надеяться, что тебе повезет?
* * *
Анни все еще сидела в недостроенном доме, когда во двор въехал Эско. Увидев сестру, он удивился. Она не общалась с ним с того самого телефонного разговора, когда ей сообщили про пожар. Собственно говоря, она не разговаривала ни с кем из своих братьев и сестер с тех пор, когда была здесь в последний раз, еще тогда, зимой, когда случилось несчастье с Арто.
Это Сири позвонила ей и рассказала о пожаре. Ее голос в трубке звучал спокойно и собранно. Она извинилась, что звонит так поздно или, наоборот, так рано, после чего коротко сообщила новость. Ничего не смягчая и не предлагая ей присесть, просто взяла и сказала, что дом сгорел и Пентти, по всему видать, вместе с ним.
– Еду, – коротко бросила Анни и положила трубку.
После чего собрала сумку с вещами и отправилась на Центральный вокзал. Там села на первый же поезд, идущий на север, на поезде до Бодена добралась до Лулео, а там пересела на автобус до Хапаранды.
Увидев Эско, Анни не выдержала и снова разрыдалась. Она упала ему в объятия, и брат, поймав, обнял ее в ответ.
– Надо тебе почаще приезжать ко мне в гости, сестренка, раз ты так скучаешь по мне, – прошептал он ей на ухо.
Анни не могла ему ответить, ее переполняли рыдания, которые обрушились на нее с еще большей силой, чем прежде.
В трудные времена всегда можно рассчитывать на семью. Когда Анни плакала, уткнувшись брату в плечо, она чувствовала себя в безопасности. С Алексом же она никогда такого не испытывала. Она думала о горе и о том, как они вместе будут помогать нести друг другу это бремя. И чем больше народу, легче будет это вынести.
– Это был только вопрос времени, – сказал Эско.
Анни сквозь слезы посмотрела на брата. Он не плакал и выглядел как обычно. Загорелый. С золотистыми от загара предплечьями, выпирающими из-под коротких рукавов рубашки.
