Подозревают.
Думают.
Для окончательной уверенности следует сдать еще несколько анализов.
Полноценные шансы на полноценную жизнь.
Это были обрывки тех фраз, что сказал ей врач. Полностью она всего не услышала. Не запомнила. Но вот термин «рассеянный склероз» она запомнила. Два слова, которым отныне суждено было стать ее частью. Хотела она того или нет, подходили они ей или нет.
После приема у врача она прямиком отправилась в бар и принялась там капать на мозги бармена, чтобы тот налил ей, и плевать, что сейчас только без четверти одиннадцать, а спиртные напитки начинают продавать не позже одиннадцати. Но Хелми настаивала и, получив, наконец, свое пиво, уселась за барную стойку и уставилась прямо перед собой неподвижным взглядом. Малыш Паси был у Сири, сам Паси был на работе, одной ей никуда было не нужно. Она напрочь выпала из общества, из семьи. Потеряла все, что связывало ее с жизнью.
Но ведь это еще не точно. Окончательной уверенности пока нет. Вот о чем она думала после визита к врачу. Ни в чем нельзя быть уверенным, пока не будут сделаны дополнительные анализы. А если их не делать?
Хелми не ходила больше к доктору, хотя онемение все равно осталось. Когда она увидела свою старшую сестру с ее округлившимся животом, то почувствовала, как в районе солнечного сплетения что-то мучительно заныло, засосало под ложечкой, но она стряхнула с себя тревогу и снова сунула пальцы под кран, пока они не стали красными – тепло частично помогало снять онемение рук, которых она на самом деле уже почти совсем не чувствовала. Кроме того, Хелми прочла статью в журнале «Улыбка» об одном американце, которому было сделано полное переливание крови, благодаря чему он излечился от рассеянного склероза и алкоголизма, и в ней зародилось и начало медленно прорастать зернышко надежды, что быть может, с достаточной суммой денег, найдется средство против этого, конечно, не факт, что у нее действительно то самое заболевание, но если все же оно, то да, возможно.
Но чаще всего она старалась вообще об этом не думать, а если о чем-то не думать, то его как бы и нету.
* * *
Анни хотелось навсегда остаться в туалете и никогда его не покидать. Но в итоге она поймала свой взгляд в заляпанном зеркале в ванной и заставила себя выйти. Когда она появилась на кухне, ее братья и сестры тихо сидели на диване. На полу. На стульях.
Вало внезапно шагнул и замер в центре комнаты. Все разговоры разом прекратились.
Вало покраснел. Казалось, он только сейчас осознал, что он наделал, когда резко остановился. И что пути назад нет.
– Да? – сказал Эско.
– Ну… – неохотно начал Вало. – Я тут подумал об одной вещи.
Его глаза и без того большие расширились еще больше. Длинные темные ресницы усиливали впечатление.
– Есть одна вещь, о которой я думаю уже довольно давно…
– Так-так?
Вало покосился на Тату.
– В общем, это касается гаража Ринне.
Тату поднял голову, внезапно обретя интерес к беседе, когда она затронула лично его.
– Вот как?
Вало заерзал.
– Ну же, ради Бога, не тяни!
Это Лаури надоело сидеть и чего-то ждать – заложник края, в котором прошло его детство. Его взвинченность достигла апогея, когда в город нагрянул Алекс, но, кажется, этого никто не заметил.
– Ладно, но ведь вы же знаете, что это вовсе не был несчастный случай?
Теперь встрепенулась Сири.
– Что ты имеешь в виду? – с недоумением воззрилась она на сына.
– А, да так, ничего.
Сири ухватила Вало за руку.
– Ну нет, мальчик, с этого места давай поподробнее.
Крайне неохотно Вало принялся рассказывать. Чтобы ускорить процесс Эско пришлось пихнуть братишку пару раз в бок. И вот вышло так, что Вало стоял в центре кухни и рассказывал собравшимся о событиях, произошедших в ту самую январскую ночь пять лет назад, когда чуть было не сгорел старый гараж и Тату вместе с ним. Говоря по правде, некоторые детали Вало опустил, но он не врал, сообщив, что это было идей Пентти, и что именно Пентти учинил пожар. И Воитто. Младший брат, который в тот момент не понимал, что делает. Говоря это, Вало смотрел на свои ноги. Словно обращался с речью к ним.
– Так что это не несчастный случай. Это все они подстроили, – подытожил он.
Пока Вало говорил, Сири все это время стояла рядом и держала сына за руку. Вало было шестнадцать, и за последнее время он очень резко подрос, и когда он закончил рассказывать, мать ослабила хватку. И в тот же миг его ноги подкосились. Вало упал и ударился головой об угол столика Хелми из дымчатого стекла (и как ей только в голову пришло иметь такой опасный предмет дома с Малышом Паси и всем таким прочим?) и у него пошла кровь (с Малышом Паси такого еще не случалось (пока что)). Хелми первой бросилась брату на помощь и принялась промывать ему лоб. Сири же, кажется, даже не заметила, что произошло. Она медленно опустилась обратно в кресло. Ее взгляд был устремлен внутрь.
У Сири все внутри похолодело. Она столько лет терпела этого человека. Много-много долгих лет. Словно зима, которая никогда не закончится.
Он ломал ее. Постоянно ломал ее.
Она училась жить с этим. Его поступки обернулись смертью ее первенца. И частично поспособствовали утрате второго ребенка.
Она слишком многое терпела. Слишком многое ему прощала. Его сексуальные извращения в коровнике. Его идиотский способ вести дела. Его полное нежелание разобраться в реалиях сегодняшней экономики.
Но это…
Это был уже предел. После такого больше нет пути назад.
На лбу Вало появился пластырь. Снаружи начинало смеркаться.
– Прости, мама, – всхлипывал он, сидя у Хелми на коленях.
Сейчас он выглядел таким маленьким. Все они вначале были маленькими. А потом вырастали. Мир пожирал их, развращал, портил и губил. Сири с жалостью посмотрела на сына. Покачала головой.
– Это не твоя вина.
Она обвела взглядом своих детей, тех, что еще были живы и которые собрались в этой комнате в это январское утро 1982 года.
– Думаю, мне понадобится ваша помощь, – вымолвила она наконец.
И все, кто был в комнате, дружно подались вперед, чтобы быть уверенными, что они расслышали правильно. Сири глубоко вздохнула.
– Я сделаю это.
– И ты не пожалеешь, мама, – сказала Анни.
– Мы поможем тебе, мама, – сказал Эско.
Хелми вскочила и обняла Сири.
Было уже почти семь вечера, когда «мерс» Тату подрулил к кинотеатру. С десяток человек толпилось перед афишей, на которой был изображен «Зверь из Бронкса» или «Как дикий зверь», гласило название фильма в финском варианте. Несмотря на то, что на Алексе были пальто и меховая шапка, Анни увидела, что он здорово замерз, пока стоял здесь, качаясь из стороны в сторону.
