Утерев слезы, Лаури сосредоточился на виде за окном. Он пытался запомнить, все, что видел: названия растений, ельники, «вольво», бензоколонки «Шелл». Хотел заменить свои ландшафты, свою родную Финляндию на то новое, что проносилось за окном. Вот она – Швеция, его новая родина. Он смотрел, как меняется пейзаж за стеклом, и вместе с ним менялся он сам, или хотел, пытался измениться.
Все это теперь мое. Я никогда не вернусь назад, думал он. Тихонько, почти шепотом, тренировал свое шведское произношение, бормоча себе под нос, пока дорожные мили проносились мимо одна за другой, все больше приближая его к месту назначения, где его жизнь сможет начаться заново.
Наступил вечер, стемнело, и автобус сделал остановку в Сундсвалле. Лаури купил чашку кофе, уселся с ней на стоянке для отдыха и, покуривая, разглядывал людей вокруг себя, жадно впитывая в себя шведскую речь.
Чуть поодаль устроилось несколько пожилых дам, он узнал их – они вместе ехали в одном автобусе. В платьях из полиэстера и с шалями на головах они пили свой прихваченный из дома кофе в термосах и перекусывали карельскими пирогами с яйцом. Отныне ему плевать на этих финских куриц, они больше не были частью его мира. Позади них сидела многодетная семья, сопливые детишки кричали и дрались, а потная мамаша пыталась их утихомирить. Отец семейства украдкой поглядывал на Лаури, или даже, скорее, изучал его.
Лаури исполнилось всего восемнадцать, и он имел мало опыта в таких делах, но он всегда точно знал, когда его кто-то хотел.
Папаше было лет тридцать. Швед. Бакенбарды и клетчатая рубашка.
У Лаури просто не было выбора, он поднялся и направился в туалет.
Он потратил много времени, приводя в себя порядок, понимая, что мужчина глядел на него и боролся со своими демонами. Так всегда бывает с теми, кто проживает свою жизнь в тайне, постоянно обуреваемый внутренней борьбой, в попытке решить нерешаемое.
В мужском туалете было пусто. Лаури заглянул во все кабинки, после чего прислонился к стене и принялся ждать, осознавая, насколько хорошо он выглядит. Расстегнул верхнюю пуговицу на джинсах и когда тот мужчина наконец появился, облизнул губы и спросил его на своем ломаном шведском, нравится ли ему то, что он видит.
Не в силах ничего сказать, мужчина лишь молча кивнул в ответ.
Лаури втянул его в самую дальнюю кабинку и запер дверь. Медленно-медленно, не сводя с него глаз, расстегнул на мужчине ширинку. Под ней обнаружился хороших размеров полностью эрегированный член. Лаури спустил с мужчины джинсы до самого пола и сам опустился перед ним на корточки. Прежде он уже брал пару раз член в рот и знал, что у него прямо-таки талант к этому делу. И неудивительно – ведь он столько раз мечтал и фантазировал о чем-то подобном, мысленно прокручивая в голове все возможные сценарии. Казалось, мужчина тоже был больше, чем просто доволен, он стонал, глубоко запуская свои пальцы в кудри Лаури.
– Да-а-а, вот так, – повторял он тихо, снова и снова.
Словно утешал или поощрял зверя.
Внезапно дверь в туалет открылась, и кто-то вошел в кабинку рядом с ними. Мужчина замер и следом ускорил темп. Его пальцы, запутавшиеся в волосах Лаури, усилили хватку, он быстро и грубо вбивался в юношу и наконец беззвучно излился ему в рот.
В соседней кабинке спустили воду, дверь открылась и закрылась.
Взгляд мужчины, еще совсем недавно вязкий и похотливый, теперь стал суровым и замкнутым, но прежде, чем исчезнуть, он бросил под ноги Лаури сотню шведских крон.
Какое-то время Лаури просидел на холодном кафеле туалета, после чего поднял сотенную купюру с пола и отправился в ресторан, где купил себе стейк с перцем. Поедая его, он ощупывал себя везде, где только можно, пока наконец не сказал сам себе: да, конечно, я чувствую себя грязным, но это только тогда, когда я думаю о том, что произошло, но если я не буду об этом думать, то ничего и не почувствую, да и к тому же этот стейк с перцем чертовски вкусный. Тот же самый способ отвлечься и переключиться на другое он применял в черные моменты в школе и теперь собирался развивать и совершенствовать его дальше.
Когда Лаури снова садился в автобус, стейк с перцем горячим камнем лежал в его животе, и он чувствовал себя так, словно уже начал свое победное шествие, призванное сделать Швецию его собственностью, причем на совершенно особый манер.
Анни знала о приезде Лаури и приехала встретить его на вокзале. Для нее этот день был самым обычным, ничего не значащим деньком. Стояла жара, четыре часа дня – самое жаркое время суток, и на сестре было легкое цветастое платье коричнево-красной расцветки, которого он прежде у нее не видел. Лаури поразило, с какой уверенностью она держится, знает куда идти, не боится движущихся эскалаторов – все вместе это создавало настолько разительный контраст с его собственной неуверенностью, что он поклялся самому себе постараться как можно быстрее обвыкнуться в этом городе. Изгнать из себя того прежнего провинциала, каким он был раньше.
Он следил за сестрой, за всеми ее движениями и бережно откладывал их в памяти, чтобы позже иметь возможность воспроизвести все самому. По натуре Лауре был хамелеоном и имел большой опыт в подражании своим сестрам, сперва Анни, а потом, когда она уехала, Хелми. Пусть даже Хелми была несколько вульгарна, на его взгляд.
Чтобы добраться до их нового дома, пришлось проехаться на метро, потом на автобусе и следом совершить короткую прогулку по залитому палящим солнцем жилому микрорайону на юге столицы с драматическим названием Брандберген
[7].
Брандберген, хотя здесь и жило много финнов, вовсе не походил на гетто. Большинство жителей были родом из куда более цивилизованных мест, чем Анни и Лаури, многие приехали с юга Финляндии, но все равно слышать родную речь, когда идешь в «Темпо» за безвкусным шведским кофе с хрустящими хлебцами, было куда как приятно, пусть даже на других диалектах, неважно.
Квартира Анни оказалась уютной, светлой и очень чистенькой: симпатичные обои в мелкий цветочек и светлый линолеум во всех комнатах, который так легко мыть, черный кожаный диван в гостиной и большая стереосистема на стеллаже из красного дерева. На кухне лежал один из домотканых ковриков Сири, но в остальном – ни малейшего напоминания об отчем доме. Если не считать, что все было чисто и прибрано, как и там.
Анни сварила кофе и накрыла столик на балконе, после чего с заговорщицкой улыбкой выудила откуда-то припрятанную бутылку коньяку и плеснула по чуть-чуть в их чашки.
Они сидели, смотрели на заходящее вечернее солнце, курили и болтали, и Лаури ощущал себя таким свободным, что даже голова кружилась. Наконец-то он оказался там, куда так настойчиво стремился. Анни рассказала ему об одной своей подруге, живущей в том же районе, всего в паре домов отсюда, та работала на пароме и вела там себя настолько по-хозяйски, что запросто могла организовать собеседование для Лаури, если он этого хочет, конечно.
