Анни скорчила гримасу.
– Хорошо, что скоро все закончится.
И она похлопала себя по животу. Брат положил на него свою руку. И удивленно рассмеялся.
– Вот так драчун! Не знал, что в тебе такое есть.
– У нас у всех это есть.
После чего она повернулась к брату и рассказала ему о Теуво Мякиля. Тату внимательно слушал, чем-то в этот момент напомнив ей пса: сидел и глядел пустым взглядом перед собой, и со стороны могло показаться, что он совсем ее не слушает, но Анни-то видела, как брат выпрямился, напрягся и словно зверь навострил уши.
– И что все это значит? – спросил он.
Анни пожала плечами.
– Увидим.
– Но… Почему ты? Ты что, с ним связывалась?
Она покачала головой.
– В последний раз я видела его еще тогда, зимой, в новогодние праздники, и я понятия не имею, о чем идет речь. Но, думаю, ничего хорошего в этом нет.
Тут Анни сделала паузу.
– Где ты был, когда тебе сообщили о случившемся?
Тату пожал плечами.
– Честно говоря, не помню.
– Не помнишь?
Брови Анни удивленно взметнулись вверх.
Потому что подобное казалось ей невозможным. Не помнить, где именно тебя застигла весть о смерти родного человека. Сама она такого никогда бы не забыла.
– Как ты можешь такое и не помнить?
Их разговор оказался прерван появлением Лахьи, которая примостилась рядом с чашкой кофе в руках. После чего кивнула им и, пожелав хорошего дня, умчалась на своем велосипеде. Анни и Тату остались сидеть, глядя ей вслед сквозь пелену колышущегося тумана.
– Я могу подбросить тебя, – предложил Тату.
– Не говори ничего остальным, – попросила его Анни, хотя знала, что могла бы и не говорить. Тату и так никому не скажет.
* * *
– Хотите кофе? Или лучше чай?
Анни покачала головой.
– Я хочу только поскорее разобраться с этим делом.
– А, ну да, конечно, разумеется, – пробормотал адвокат и, прихрамывая, направился к сейфу, вмонтированному прямо в стену позади письменного стола. Анни попробовала представить себе отца в этой битком набитой бумагами комнате. Пентти, который умел читать лишь отчасти и ни разу за всю свою жизнь не прочел ни единой книжки. Который питал столь большое презрение ко всем этим ученым мужам, но при этом все же вполне доверял Теуво Мякиле, чтобы поручить ему свое завещание.
Завещание.
Странно, что отцу вообще пришло такое в голову. Когда Анни осторожно спросила об этом Сири сегодня утром, прежде чем они с Тату уехали, мать сказала только, что в любом случае он ничего не писал с тех пор, как они поженились, но чем он занимался после развода, она не знала, да и не хотела знать.
В кабинете у Теуво Мякиля было душно и пахло старыми книгами: запах, который лучше всего охарактеризовать, как смесь бумаги со старой кожей. От этого запаха Анни всегда начинало тошнить, почему она никогда и не ходила в библиотеки, а обострившееся из-за беременности восприятие причиняло ей еще больше хлопот, заставляя все переворачиваться в животе. Анни спросила, нельзя ли открыть окно, и бледный адвокат кивнул, пробормотав что-то вроде «неплохая идея», и, достав из кармана смятый платок, обтер им лоб и шею. Анни задумалась, случаем, не тот ли это самый носовой платок, что и вчера.
Однако, предпринятые адвокатом меры оказались напрасными, потому что спустя всего несколько минут он снова вспотел.
Мякиля указал Анни на кожаный диван и сам с большим трудом уселся на краешек, потому что его тело не годилось для того, чтобы сидеть на краешках.
Адвокат кашлянул и пожевал губами, словно понукал коня ехать дальше. Анни подумала, что он, наверное, даже не осознает, что делает.
– В общем, речь идет о письменном завещании…
– Да, вы уже говорили об этом.
– И я должен собрать всех вас, чтобы огласить его.
Он снова пожевал губами.
– Речь идет о документе, который написал ваш отец. Он не имеет законной силы… как бы это сказать… Это не… В общем, это больше похоже на письмо.
– Письмо?
– Верно.
И Мякиля посмотрел на нее странным взглядом, который Анни не смогла прочесть, но ей показалось, в глазах адвоката промелькнул… неужели страх?
– Оно адресовано мне?
Адвокат тяжело выдохнул и медленно покрутил своей головой из стороны в сторону, изобразив некое подобие неопределенного кивка.
– И да, и нет.
Должно быть, на лице Анни промелькнуло раздражение, потому что Мякиля положил свою ладонь ей на руку. Прикосновение его пальцев напомнили ей покрытую слизью рыбу, которая слишком долго пролежала на пристани. Адвокат наклонился вперед.
– Это письмо, что написал ваш отец, он вложил в него много труда, посвятив ему последние месяцы своей жизни, и все же оно не совсем понятно. Но он ясно дал знать, что хотел бы, чтобы оно было прочитано его потомками.
Солнце сияло, заливая светом комнату, и Анни, глядя на его лучи, не понимала, как жизнь может продолжаться дальше. Вот она сидит здесь, светит солнце, и ее отец мертв, но с другой стороны, он звал ее, нашептывал ее имя.
– Пожалуй, я все же выпью немного кофе, – сказала Анни.
– Ну конечно!
Мякиля с облегчением вскочил с дивана и исчез в крохотной кухоньке по соседству с кабинетом. Она услышала, как он возится там, чтобы спустя короткое время появиться с маленьким подносом, уставленным кофейными чашками, молочником и сахарницей. На блюдце лежало несколько печений, причем было похоже, что испекли их давно.
– Он хотел, чтобы вы прочли его прежде остальных.
– Почему?
Кофе был горьким и обжигающе-горячим, но Анни все же заставила себя сделать глоток, несмотря на вновь подкатившую к горлу тошноту.
– Ну, этого он не объяснял. А сам я тем более не собирался спрашивать. Думал, вы сами все поймете. Разве нет?
Анни покачала головой, ощущая легкое головокружение. Она ведь предчувствовала эту последнюю волю отца, его привет с того света, и это не сулило им ничего хорошего. Короче говоря, подарком здесь и не пахло, скорее он оставил ей свое завещание в наказание.
– Ну что ж, просто я так подумал, потому что оно довольно большое… Да, но вам придется подготовиться, прежде чем вы прочтете это письмо остальным.
По его словам Анни заключила, что он уже читал его.
– Что же там такого?
Адвокат не ответил.
– Будет лучше, если я просто принесу его.
И с этим словами он вернулся к сейфу за письменным столом, достал оттуда кипу бумаг и протянул ей.
