Хэдли вышла из кабинета и столкнулась с твидовой кепкой.
– Вы шпионите за мной? – спросила она, нахмурив брови.
– Нет. А вы? – вопросом на вопрос ответил твидовый, обмахиваясь картонными мишенями.
Пожав плечами, она стала пробираться к танцполу. Там танцевали под One For My Baby. На сегодняшний вечер Хэдли одолжила черную юбку с разрезом у Эчики и очень облегающий корсаж в цветочек у Шик.
По дороге она встретила Лили. Ее коллега, лет тридцати, с пергидролевыми кудряшками и влажными глазами лани, всегда держала в руках веер.
– Танцевать – это еще полбеды, – вздохнула она. – Труднее всего избегать шкодливых рук, не гневить Бога, любить ближнего и быть дома к полуночи.
Хэдли рассмеялась.
– Гэри Купер по твою душу! – шепнула ей Лили, показав на мрачного господина, который уже махал своим билетиком перед носом Хэдли.
One For My Baby сменили томные звуки You Are My Lucky Star.
– Вы хорошо держите темп, – сказала она партнеру, не раскрывавшему рта в первые минуты танца.
На самом деле танцором он был средним – и вдобавок чем-то опечален, – но ей хотелось его приободрить. Обычно она избегала грубой лести, хоть это и было частью ее странной работы.
– Я только что заплатил налоги, – ответил он. – Естественно, легкость необыкновенная.
Было жарко, в заведении работал гардероб, но он почему-то остался в пальто с большими серыми нашивками на рукавах, довольно, надо сказать, потрепанном. В порыве, которого сама не могла себе объяснить, Хэдли сделала то, чего никогда не делала с клиентами: опустила голову на его плечо, прижавшись щекой к шву реглана.
В нескольких миллиметрах от ее зрачков геометрия ткани заполонила всё поле зрения, такая мучительно родная и мучительно далекая. Как давно в последний раз щека Хэдли лежала на плече пальто…
– Вы сами неплохо танцуете, – заявил ее кавалер угрюмо.
– Я танцевала с Фредом Астером, – сказала она, хихикнув.
Партнер что-то буркнул. Он явно не поверил ей.
Девушка, которая танцевала с Фредом Астером… и даже едва не упала к его ногам на пятой неделе репетиций фильма «Голубые небеса».
Это было в Голливуде, в 23-м павильоне студии «Парамаунт», на лестнице в виде свадебного торта, которая кружилась и мерцала. Не закончив пируэт, Хэдли рухнула в объятия небесного Фреда, как раз когда он повязывал алый галстук, служивший ему поясом. Он подхватил ее на лету. Она успела подумать, что его руки – сама благодать, такие большие, надежные… и – уффф – потеряла сознание.
Огден – еще не Огден, а крошечный комочек в чреве мироздания – впервые дал о себе знать дурнотой.
Хэдли поставила крест на Голливуде, куда ее отправило агентство Берил Хэмфорд, и на заработке в двести пятьдесят долларов в неделю и вернулась в Нью-Йорк, цепляясь за тоненькую ниточку, за два коротких слова: Вест-Сайд. Половина Манхэттена, ни больше ни меньше.
Было начало марта, время Арлану вернуться.
Без адреса, но с безумной надеждой на встречу, на счастливый случай, на чудо, Хэдли без устали бродила по улицам, площадям, проспектам, заглядывала в бары, аптеки, скверы, магазины… Широко открыв глаза, она ощупывала взглядом каждое встречное лицо, каждый силуэт.
Побывала она и в Объединенных организациях обслуживания вооруженных сил, но, как ответила ей молодая женщина в форме за стойкой у входа – окинув ее при этом подозрительным взглядом, – справок о военнослужащих там не давали.
Хэдли вздрогнула. Оказывается, ее хмурый кавалер заговорил.
– Извините, – пробормотала она. – Что вы сказали?..
– Что я предпочитаю Джеймса Кэгни. Это мой любимый танцор.
– А он танцует? – удивилась Хэдли. – Я думала, он только давит грейпфруты о лица девушек.
– Это же человек на пружинках. Эльф. Живой штопор. Вы видели его в «Клубничной блондинке»? В «Янки Дудл Денди»? Кувырнется и до луны допрыгнет.
Партнер внезапно оживился. Хэдли не перебивала его и почти не слушала, прижавшись щекой к реглану.
В телефонном справочнике округа Манхэттен было тридцать семь Бернстайнов. Телефон был у квартирной хозяйки, уточнил Арлан, когда за столиком «Пенси с небес» записывал на бумажке номер. Он не мог быть зарегистрирован на его имя. Тем не менее Хэдли обзвонила всех Бернстайнов, помечая крестиком тех, кто не ответил, чтобы перезвонить позже. Никто из них не знал Арлана. Один таксист сказал ей, что остров Манхэттен насчитывает 1 903 280 жителей.
С тех пор Хэдли всматривалась в лицо каждого блондина, в каждые светлые глаза, не думая, не размышляя, инстинктивно, неотвязно.
Танец кончился, и она убрала билетик на место. Кармашек толстел. Ее локоть на кого-то натолкнулся.
– Нет, вы правда за мной шпио… – прошипела Хэдли, развернувшись и ожидая увидеть перед собой твидовую кепку.
Она застыла как вкопанная.
Перед ней стоял Джей Джей. На его плечах и волосах белели снежинки.
– Добрый вечер, Хэдли.
– Добрый… вечер.
– Ваша подруга Ванда из «Платинума» сказала мне, где я могу вас найти.
Молодой человек поднял руку с кипой билетиков. Он купил сразу целый блок.
– Я хотел отыскать вас раньше, – продолжал он, – но из-за смерти дедули… Меня не было в Нью-Йорке всё это время, пришлось улаживать массу окаянных дел.
Под гармошками гирлянд Джей Джеймсон Тайлер Тейлор III с аккуратно причесанными волосами, в пальто от Фиппса и Бергсона походил на джентльмена с картины Джона Сингера Сарджента, непонятно как попавшего в желтый журнал.
– Как вы поживаете? – поинтересовался он по-светски.
Лицо его исказила гримаса от череды выстрелов из тира.
– Что вы делаете в этой дыре, Хэдли? – спросил он потрясенно.
Ее вдруг захлестнула обида.
– Нашла здесь работу, – отрезала она.
– Простите, – поспешно извинился он. – Я знаю. Это из-за меня вы потеряли место.
– Давайте танцевать, – сказала она и подняла руки, чтобы он обнял ее. – Если вы не хотите, чтобы я потеряла и это.
– Нет, – покачал он головой. – Я не танцевать сюда пришел, я пришел заплатить долг.
Хэдли уронила руки и устало пожала плечом.
– Я тоже должна костюм в клеточку вашей сестре, – напомнила она. – Он висит в чехле и ждет вас.
– Оставьте себе. Она о нем давно забыла и, боюсь, в замужестве не сохранила осиную талию. Здесь найдется тихое местечко, где мы могли бы?..
– Здесь нет холодной комнаты, – сказала Хэдли с тенью улыбки, вспомнив, как ответила ему на тот же вопрос в «Платинуме». – Но, может быть, у бара найдется…
