– Нет времени объяснять, но встречаемся через двадцать минут у отеля «Вудворд». Спасибо, Джо!
– Где это? – крикнул он в трубку, но она уже отключилась.
Он пошел спросить миссис Мерл; она как раз удобряла свой сад, второй раз за эту неделю, и, несмотря на стремительно падающую температуру, хризантемы цвели пышным цветом. Ни дать ни взять грифоны из легенд.
– «Вудворд»? – переспросила она, поправив большим пальцем свою садовую шляпу. – Это на Бродвее, у 55-й улицы. Да, кстати, Джо… Насчет вашего испытательного срока… Я всё забываю с вами поговорить…
Момент она выбрала хуже некуда. Но…
– Да? – отозвался он.
Она рассмеялась и слегка покраснела.
– Будь только моя воля, никаких бы проблем, вы же знаете. Я так рада, что в этот дом вернулась музыка. Мы часто играли с Артемисией… Как давно это было…
– Да?.. – нетерпеливо повторил он.
– Артемисия еще не приняла решения, поэтому я не поговорила с вами раньше. Она хочет сначала… Хотела бы…
– Да? – вздохнул Джослин. – Миссис Мерл, вы меня уморите.
– Ее покер! – перешла она на шепот, покосившись на хризантемы, которые действительно склонились в их сторону, как будто прислушивались. – Она приглашает вас на ближайшую партию, которая состоится на днях.
По тому, как миссис Мерл это произнесла, он понял, что «она приглашает вас» определенно означало «она вам приказывает». Эта новость была катаклизмом, сбившим Джослина с ног. Старая карга сразу поймет, что он приврал, прихвастнул, что игрок из него никакой. Ведь он и сыграл-то в жизни всего пару жалких партий, с кузеном Вивианом и тремя одноклассниками, такими же дилетантами, как и он сам.
Какие последуют санкции? До сих пор он так радовался своей удаче, что даже не подумал прикрыть тылы.
Джослин вдруг понял, что мысль покинуть «Джибуле» ему невыносима. Он сглотнул и ответил, через силу улыбнувшись:
– Я буду.
– Только… э-э… – замялась миссис Мерл, дотронувшись до его руки. – Форма одежды требуется более корректная. Артемисия на этом настаивает.
– …
– Достаточно будет строгого костюма. Я одолжу вам галстук-бабочку Финлейсона. Моего покойного супруга, – поспешила она пояснить, увидев недоумение на его лице: он не знал, кто такой Финлейсон. – На деньги не играют! – крикнула она ему вслед, когда он уже мчался со всех ног на встречу с Дидо.
И вот, пряча руки в карманах дафлкота, Джослин пританцовывал на замерзших ногах перед отелем «Вудворд». Ассоциация «За свободу слова» учеников школы «Эллери Тойфелл» пришла поддержать драматурга Элину Берлинер, известную своими ангажированными пьесами, которая послезавтра должна была предстать перед Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности в Вашингтоне.
Джослин готов был тысячу раз обменять покер с Драконом на заседание комиссии.
Придя к «Вудворду», он сразу понял, что его позвали «для массовости». Трое членов того, что Дидо называла их «передовым отрядом», слегли с бронхитом и не пришли. Он был здесь, чтобы пополнить поредевшие ряды.
– Ты читал Берлинер? – поинтересовалась девушка в красном капоре.
– Нет, – ответил Джослин. – Хорошо пишет?
– До мурашек, – заверила она.
У нее были кривые, но очень белые зубы, а носик от холодного ветра подходил по цвету к капору.
– Француз? – спросила она.
– Пари-и, – сказал он.
– Эйфелева башня! – воскликнула девушка.
– И статуя Свободы! – не остался в долгу Джослин.
– Ронда, – представилась она, крепко стиснув его руку.
– Джо, – ответил он.
Она и не думала признавать себя побежденной.
– Джин Келли, когда делал первые шаги на Бродвее, – начала она вдохновенно, – жил в этом отеле. Занимал две комнаты с кухонькой.
– Повезло ему. А я живу в студии в подвале.
Ронда, неуверенно улыбнувшись, повернулась к нему спиной.
Их было в целом около дюжины, все с прибитыми к палкам плакатами: «Поддержим Элину Берлинер», «Нет допросам», «Нет доносам», «Свободу мысли Америке». Девушки теснились вокруг Джеффри, у которого к вороту свитера был приколот бейдж «Председатель».
Упомянутый председатель вдруг кинулся к Джослину, высоко подняв что-то вроде ризы из картона с вырезом для головы. Джеффри был высокий и худой, с меланхолично-длинной шеей, сумрачными бровями и по-женски пушистыми ресницами, в обрамлении которых глаза казались бархатными. Таких парней девушки находят красивыми. Джослин был вынужден признать, что он действительно красив.
– У тебя подходящий рост. Надень-ка это и встань у входа в отель, ладно? – сказал он Джослину и помог ему облачиться в картон.
Превратившись в сандвичмена с надписями спереди и сзади, Джослин послушно встал у входа в «Вудворд». Под картонным панцирем, по крайней мере, не так донимал ветер.
Тут Дидо наконец соизволила обратить на него внимание. Улыбка расплескала мед в ее глазах.
– Спасибо, что пришел, Джо, – сказала она и, понизив голос, воровато огляделась вокруг. – Видишь вон там типа с газетой? И еще одного в телефонной будке?
Она округлила губы и беззвучно выговорила: ФБР.
– Э-э… – выдавил из себя Джослин. – Кажется, твой отец говорил, что иностранный гражданин рискует… э-э… влипнуть в неприятности на таких митингах?
Дидо отмахнулась от вопроса, пожав плечами.
– Джеффри говорит, что в случае чего ты можешь попросить убежища в своем посольстве. Это французская территория. Там тебя не достанут. Ты это знал?
– Вот как? Э-э… нет, – пробормотал он. – А ты уверена, что эти типы из ФБР?
Она только прижала палец к губам и отошла со своим плакатом.
– Эй! – крикнул ей Джослин. – А как от посольства добраться до порта, чтобы сесть на корабль?
Но Дидо его не услышала.
Уличная толпа вдруг всколыхнулась. Метрах в двухстах со стороны 55-й улицы катилась черная волна.
Джослин окликнул Дидо громче. Она обернулась, увидела и оцепенела.
Он бросился бежать, срывая с себя картонную рясу, которая никак не хотела сниматься, – пришлось порвать ее и сбросить на асфальт, не замедляя бега.
Волна приближалась. Уже были видны палки, дубинки, биты, вздымавшиеся лесом мачт над армадой пиратских кораблей. Джослин схватил Дидо за руку.
– Нельзя здесь оставаться!
– Я остаюсь! – упиралась она.
В конце улицы со стороны авеню Америк взвыла полицейская сирена. Волна прибавила скорости и обрушилась на них, как девятый вал. Изо всех сил сжимая руку Дидо, Джослин потащил ее в противоположную сторону, к Бродвею.
