Он замолчал. Тишина. Ровная, подозрительная, как раз подходит, чтобы скрыть таящиеся в ней звуки. Дюба стоял уже на нижних полукруглых ступенях террасы, а дальше вход в дом. И в нём тоже тихо, лишь гуляет ветер. Плетёное кресло-качалка, брошенный в нём телефон, – впервые за много лет (да что там, со времён госпиталя, где ему оттяпали ногу) он узнал эту тишину. Город в своей беспечности был полон звуков, поэтому все угрозы настигали людей внезапно. Сейчас дела обстояли по-другому. Дюба вспомнил свой сон. Про ангела-карлика. Тревоги и беспокойство алкаша, конечно, смешны, только…
– Почему ты показал мне его именно здесь? – сам не сознавая, пробормотал Дюба, видимо, обращаясь к своему розовому слону.
Прямо за входной дверью располагалась просторная веранда, и первое, что бросилось в глаза, был огромный телевизор, плазменная панель, удобное кресло с массажёрами перед ним, и ещё одна камера видеонаблюдения. Последнее, впрочем, его не удивило.
– Есть кто дома? – теперь уже во всю силу лёгких окликнул Дюба. И снова поморщился. С ней что-то случилось, с этой приятной милой женщиной. Например, могло стать плохо с сердцем, и она ухватилась за что-то, какой-то предмет, и опрокинула его на пол. Перед порожком лежал ворсистый коврик, совсем новенький. Дюба вытер об него свою единственную ногу, затем поочерёдно поводил по коврику костылями и вошёл в дом. Решил, что ему следует побольше шуметь, чтобы не вышло неловкости, углубился на несколько шагов внутрь дома и тут же вздрогнул. Неожиданно завращались лопасти старомодного вентилятора, одевшись неоновым свечением включился электрочайник, щелчок, и за Дюбиной спиной вспыхнул экран плазменной панели – шла какая-то передача о животных или морских путешествиях. Дюба выдохнул, улыбнулся: чего-то он, правда, нервный стал. Видимо был сбой, перепад напряжения, вот и всех делов, а теперь электричество вернулось, и мир вновь стал наполняться привычными звуками. От Дюбы не укрылось, почему тёзка решил строиться: за исключением нескольких предметов – плазма, электрочайник, дорогой смартфон – все вещи здесь, так же, как и ограда, словно прибыли из советского дачного прошлого. Хотя и были в приличном состоянии, не рухлядь. Правда, Дюба имел весьма смутное представление о той эпохе, застал её излёт будучи совсем ребёнком.
Но его сейчас больше волновала судьба этой женщины, возможно, какой-то родственницы, гостившей у командира. Дюба двинулся в дом и тут же обнаружил причину шума. Сквозняком разбило витражную дверь, весь пол был в разноцветных стекляшках, да ещё опрокинуло вазу чистого хрусталя, прямо как в Дюбином детстве. С нежными белыми лилиями. Опираясь на один костыль, Дюба поднял цветы и вазу, к счастью, не разбившуюся, поставил всё на журнальный столик и двинулся дальше.
На второй этаж вела деревянная лесенка. Прямо по курсу в глубине помещения приятный прохладный полумрак – как здесь, наверное, замечательно в разгар жаркого лета, – и, похоже, с задней стороны дома находится ещё один выход. Чуть поодаль на полу валялся какой-то блестящий предмет, видимо, тоже жертва недавнего сквозняка. Дюба даже изумился, насколько быстро его память вновь научилась «фотографировать» окружающее пространство. Или действительно снадобья-лекарства доброго доктора, или некоторых навыков всё же не пропьёшь. И Дюба ощутил всю глупую неловкость ситуации – женщина могла просто выйти через заднюю дверь в сад, вот и не слышала ни грохота, ни его окриков. А он стоит тут посреди дома и орёт.
Дюба дошагал до блестящего предмета, поднял его. Им оказался старенький медальон в виде сердечка на цепочке, сейчас раскрыт, и внутри была упрятана какая-то фотография. Прямо как в кино. На миг лоб Дюбы прорезала тревожная складка по причине не вполне ясной, и он уже искал глазами, куда положить медальон – эту чужую памятную реликвию, чтобы был на видном месте.
А потом наверху, на втором этаже послышались шаги. Дюбины губы скривила недоумевающая улыбка. Дом деревянный – если слышны шаги, то его вопли тут и подавно, хотя акустика – вещь сложная. Дверь на втором этаже открылась, женщина показалась на лестнице.
– Хозяйка, прости… – начал Дюба. И замолчал. Ответ пришёл сам собой. Она была в наушниках. И с плеером, закреплённым на поясе. Как всё глупо вышло. Его она не видела, весело подпевая, начала спускаться по лестнице. Дюба попятился.
– Хэндз ап, бейби, хэндз ап, – весёлый приятный голос, мурлыкала себе под нос.
Дюба успел проклясть беспокойство и тревоги алкаша или своё постыдное любопытство, или что там ещё. Он даже не нашёл, куда определить медальон, и решил пока пристроить его в собственном кармане.
«Надо где-то укрыться», – подумал Дюба.
Совсем всё выходило плохо. Ведь Дюба даже не сможет с ней внятно объясниться, чего он, собственно, тут делает. Приятная милая женщина, так бы не хотелось увидеть в её глазах это бесконечное подозрительное прозрение. Ведь только-только к нему люди стали относиться по-хорошему.
Дюба принял решение. Он сейчас спрячется, благо, навыки действительно не пропить, а потом тихо и незаметно, чтобы её не напугать, покинет дом. Вернув, конечно, медальон. Фотографическая память подсказала ему выход из неловкой ситуации: в глубине дома комнаты, он очень надеялся, что они не заперты, а потом дальняя дверь, выход с задней стороны дома. Там, конечно, тоже видеокамера, но Николай или кто там следит за камерами видеонаблюдения, уже, скорее всего, обнаружили его. Вот таким неблагодарным жильцом оказался Дюба, злоупотребил доверием хозяев. Потом он вспомнил о перебое с электричеством. Как же всё нелепо получилось, будто он какой-то вор! И хотя в случае сбоя электроэнергии камеры должны были автоматически переключиться на резервное питание, это происходило не сразу. Оставалась вероятность, что ему повезло, и спаситель Дюба, – стыд-то какой! – вошёл в дом незамеченным, попал по времени в слепую зону.
Она, всё так же весело подпевая, была уже на нижних ступенях лестницы. Дюба быстро двинулся вглубь помещения, если б не был инвалидом, можно было бы сказать, улепётывал со всех ног. Женщина его пока не обнаружила, но на этом Дюбино везение закончилось. Она не вышла погреться на солнышке и даже не направилась на веранду посмотреть интересную передачу про путешествия, ей что-то понадобилось в доме. Дюба успел завернуть за угол и услышал, как приближается её беззаботное мурлыкание.
В дальнем конце коридора располагалась ещё одна дверь, и оставалось только надеяться, что она не заперта. Похоже, в прямом смысле, Дюба всё больше загонял себя в угол. Страшно даже подумать, что будет, если она обнаружит его тут, шатающимся в полумраке. Дюба дёрнул ручку двери, оказалось незаперто, и он шагнул в комнату как раз в тот момент, когда женщина, всё так же напевая, появилась в коридоре.
Дюба больше не размышлял о нелепой пагубности ситуации, в которую попал сам, по собственной вине. Он словно проснулся. На миг склонил голову, отгоняя какое-то неприятно чувство: прямо перед ним у глухой дальней стены стоял высокий платяной шкаф тёмного дерева. Сбоку в углу раскладной диван и ещё одно плетёное кресло-качалка, в нём старенькая кукла. Остальные предметы были спрятаны под покрывалами. Судя по всему, эту комнату не особо посещали. Вот только на диване Дюба успел заметить оставленное вязание – спицы с надетой на них заготовкой, мотки ниток.
