– Нет, – ответил я.
– А если мы постоим у билетных автоматов и продадим наши билеты кому-то?
Я быстро обдумал этот вариант. Ответил, что у нас вряд ли получится. Мы отправились завтракать. Бары на вокзале выглядели не особенно привлекательно, поэтому мы дошли до Корсо Умберто. Уже все магазины были открыты, но было слишком рано для посетителей. Тротуары были пусты, а на дороге было полно машин, воздух дрожал от звуков клаксонов.
Мы вошли в бар, который казался более-менее нормальным. Заказали кофе и круассан с кремом для нее, я взял себе стакан воды. Разделили на двоих стакан свежевыжатого апельсинового сока. Я сделал глоток и понял, что потратил уже 30 евро, а ведь даже не выехал из Неаполя.
– Ты нервничаешь? – спросила она, едва мы встали из-за столика.
Я ответил, что обычно не в восторге от своего дня рождения.
Мы были на улице, вокруг шум, она предложила мне не накручивать себя, ведь это просто цифры. Я ответил, что иногда чувствую себя на 82. Она сказала, что я должен думать о ней, она сделает меня моложе и вообще поспособствует улучшению моего общего состояния. Я повернулся и подал ей пальто:
– Иди сюда. Хочу высосать из тебя мозги.
Нина засмеялась, я обнял ее сзади и поцеловал в шею.
Мы вернулись на вокзал, на табло высвечивался номер нужного пути. Поезд прибыл, пассажиры, приехавшие из Рима, вышли, а потом в вагон зашли мы. Нина села у окна, я – у прохода. Она была одета во все черное, от джинсов до облегающего свитера. Положила ноги на сиденье напротив, и я попросил не делать этого, потом кто-нибудь начнет возмущаться, и мне придется ввязаться в ссору. Какой-то тип попытался продать нам бутылочки с водой и панини. Мы ничего не купили, и он ушел.
– Во сколько приезжаем?
Я ответил, что дорога займет три часа, поезд отправился, и Нина достала из сумки мобильник.
Мы смотрели фото каких-то щенков, а потом она показала мне книгу, которую читала:
– Это очерк об истории итальянского кино.
Нина сказала, что ей очень понравилась глава об Антониони, но Антониони ей в принципе нравился и сам по себе, поэтому она не могла понять, ей понравилась глава потому, что была хорошо написана, или потому, что там речь шла об Антониони.
Она сидела напротив, и мы долго целовались, поезд постепенно заполнялся народом, и на одной из станций я попросил Нину пересесть обратно на свое место, чтобы кто-нибудь другой не сел рядом со мной. Вошли двое и сели напротив. Мы замолчали. Они скоро вышли, и мы снова остались одни. Нина сказала, что у нее есть кое-что для меня, и достала из сумки пакет. Это была книга. Я распаковал ее – «Лолита». Открыл книгу. Сказал, что она не написала мне пожелание. Нина улыбнулась:
– Это ты писатель.
Я положил «Лолиту» в свой рюкзак.
– У меня тоже для тебя кое-что есть, – сказал я и вытащил свой экземпляр «Смертельной раны» и распечатку своих рассказов. Нина стала их листать.
– Не жалуйся, они короткие, – предупредил я.
Потом встал и вышел покурить в туалет. Тошнотворно воняло едкой мочой. Я не мог думать ни о чем другом. Открыл маленькое прямоугольное окошко и выглянул наружу. Пейзаж состоял из бледной и болезненной растительности, поэтому я предположил, что мы все еще едем по территории Кампании. Докурил, выбросил сигарету из окошка.
– От меня воняет табаком, знаю. – Я снова сел на свое место.
Нина поцеловала меня в губы, потом поцеловала руку. Улыбнулась.
– Кем работают твои родители? – спросила она меня.
– А с чего бы вдруг такой вопрос?
– Чтобы знать.
Я вытянул ноги, уперся в пустое сиденье впереди. Откинул голову на сиденье:
– Служащие.
– Много зарабатывают?
– Не сказать чтобы много.
– Мало зарабатывают?
– Относительно.
– А мои – адвокаты, – сказала Нина.
– И много зарабатывают? – спросил я.
– Думаю, да, – ответила она. – В смысле, я никогда не спрашивала, но думаю, что да.
Я погладил ее по ноге, потом взял за руку:
– На твоем месте я бы выбрал юриспруденцию.
– На моем месте ты бы выбрал что похуже.
Потом она рассказала, что подала заявку на стипендию Эразмус, и я ничего не ответил.
На Рома Термини мы сели в метро, проехали две остановки до Колизея.
Мы шли по Фори Империали в толпе туристов. Там были несколько человек, одетых в костюмы центурионов, и другие, одетые как древние римляне. Было холодно, но небо было лазурным. Мы прошли мимо Витториано, потом свернули на Милите Иньото.
– Рим красивый, правда? – спросила Нина.
Мы немного прошли по виа Корсо, вышли на маленькую площадь.
– Вон тот дом, – указал я.
На домофоне не было имен, и потому мы ждали, пока кто-нибудь откроет дверь в подъезд. Пока стояли, рассматривали дом, мраморные плитки, высокие лестницы неправильной формы. Отверстие почтового ящика было маленьким и узким, рассказы не влезали, поэтому мы поднялись на верхний этаж – как-то раз я видел фотографию с подписью, что Ла Каприя живет именно там. На этаже было две двери.
– Как ты узнаешь, какая нужная? – спросила она.
– Постучу и если ошибусь, то извинюсь.
Я постучал, и мы стали ждать. Прошла примерно минута, дверь открыла негритянка в голубой рубашке. Я сказал ей, что ищу синьора Ла Каприя и что мне не назначено, я только хочу передать ему кое-что – свои произведения. Я взял рассказы, положил их в белый бумажный пакет и отдал ей. Мы попрощались.
– Ты доволен? – спросила меня Нина.
Я сказал, что, если он прочитает рассказы и они ему понравятся, вот тогда я буду доволен.
Во время прогулки по Риму я не заметил ничего особенного, кроме одного туриста – крупного, высокого блондина, с ним была женщина, тоже блондинка, и на ней была маечка с коротким рукавом. Прошел час, мы пошли обратно на вокзал, но Нина сказала, что не хочет домой.
– Переночуем тут.
– Уверена?
– Да, – ответила она.
Мы вышли, и какое-то время бродили без цели. Улицы пахли едой и воняли мусором. Солнце село, на одной из боковых улиц мы увидели светящуюся вывеску «Отель». Азиат за стойкой регистрации отдал ключи от номера, взял наши документы, я расплатился карточкой. 65 евро. Номер был на третьем этаже, я открыл дверь, свет снаружи освещал комнату. Я подошел и отодвинул занавеску. Сказал, что вывеска отеля расположена точно под нашим окном.
Нина тоже подошла посмотреть:
– Как в фильме.
Я зажег свет, потом мы сняли пальто и повесили их в шкаф.
