Затем он сунул руки в перчатки, поднял цилиндр и, следя через окно за своими действиями, снял ленту с цилиндра. Клейкая лента прилипла к резиновым перчаткам, и он никак не мог ее снять. «Черт!» – выругался он про себя. Было уже восемь часов вечера, и о возвращении домой можно было уже не думать. Наконец он открыл цилиндр. Внутри лежал сверток из бумажных полотенец, пропитанных отбеливателем. Он разорвал пачку и обнаружил пакет с застежкой «зип-лок». В нем лежала пара пластиковых трубок с завинчивающимися крышками. Джонсон отвинтил их и вытряхнул два крохотных пластиковых пузырька с золотистой жидкостью: сывороткой крови Питера Кардинала.
Мать и отец мальчика работали в датской благотворительной организации Кении и жили в доме в городе Кисуму на озере Виктория. Питер учился в школе-интернате в Дании. В августе, за несколько недель до смерти, он отправился в Африку навестить родителей и старшую сестру. Она училась в частной школе в Найроби. Они с Питером были очень близки, и пока Питер гостил у своей семьи в Кении, молодые люди проводили большую часть времени вместе – брат и сестра, лучшие друзья.
После приезда Питера семья Кардиналов отправилась в отпуск и путешествовала на машине по Кении: его мать и отец хотели показать ему красоту и прелесть Африки. Они гостили в Момбасе, в отеле на берегу моря, когда у Питера начали краснеть глаза. Родители отвезли его в больницу, где врачи осмотрели его и пришли к выводу, что он заболел малярией. Его мать не верила, что это малярия. Она почувствовала, что ее сын умирает, и пришла в неистовство. Она настояла на том, чтобы его отвезли на лечение в Найроби. «Летающие врачи», авиационная санитарная служба, забрали его, и он был срочно доставлен в больницу Найроби, где оказался под присмотром доктора Дэвида Сильверстайна, который также заботился о докторе Мусоке после того, как Чарльз Моне изрыгнул черную рвоту ему в глаза.
«Питер Кардинал был светловолосым, голубоглазым, высоким, худым, подтянутым десятилетним мальчиком», – вспоминал доктор Сильверстайн, когда мы пили кофе и чай за столиком в торговом центре рядом с его домом в пригороде Вашингтона. Маленькая девочка, сидевшая рядом, разразилась рыданиями, и мать заставила ее замолчать. Мимо нашего столика проходили толпы покупателей. Я не сводил глаз с лица доктора Сильверстайна – очки в стальной оправе, усы, устремленные в пространство глаза, – пока он вспоминал необычную смерть, которую видел, и говорил о ней как о чем-то обычном. «Когда Питер попал ко мне, его лихорадило, но он был очень внимателен и общителен. Мы сделали ему рентген. Его легкие были раздутыми». В легких мальчика начала скапливаться какая-то водянистая слизь, отчего ему стало трудно дышать. «Это была типичная картина ОРЗ ОРДС – острого респираторного дистресс-синдрома, вроде ранней пневмонии, – сказал доктор Сильверстайн. – Вскоре после этого он начал синеть. У него посинели кончики пальцев. Кроме того, у него появились маленькие красные пятна. Я велел всем надеть перчатки, прежде чем иметь дело с ним. Мы подозревали, что у него Марбург, но у нас не было паранойи, как с доктором Мусоке. Мы просто приняли меры предосторожности. Через 24 часа он был на аппарате для искусственной вентиляции легких. Мы заметили, что из мест проколов у него текла кровь и что у него были нарушены функции печени. Маленькие красные пятна превратились в большие спонтанные синяки. Он стал черно-синим. Затем его зрачки расширились и уставились на нас. Это был признак смерти мозга. У него произошло кровоизлияние в мозг».
Мальчик распух, и на его коже появились карманы, наполненные кровью. В некоторых местах кожа почти отделилась от основной ткани. Это произошло во время последней фазы, когда он был на аппарате искусственного дыхания. Это называется третьим пространством. Кровотечение в первом пространстве означает кровотечение в легких. Второе пространство – кровотечение в желудке и кишечнике. Третье пространство – кровотечение в пространстве между кожей и плотью. Кожа вздувается и отделяется от плоти, как мешок. Питер Кардинал истек кровью прямо под кожей.
Чем больше созерцаешь горячие вирусы, тем меньше они похожи на паразитов и все больше начинают походить на хищников. Это характерная черта хищника – становиться невидимым для своей жертвы во время тихого и иногда длинного преследования, которое предшествует яростному нападению. Трава саванны колышется на равнинах, и единственный звук в воздухе – это крик африканских голубей с деревьев акации, пульс, который бьется среди знойного дня, никогда не замедляется и никогда не прекращается. Вдалеке, в мерцающем зное, в необъятной дали, пасется стадо зебр. Вдруг в траве что-то шевелится, и возникший из ниоткуда лев повисает на горле зебры. Зебра издает сдавленный лающий крик, и два сцепленных существа, хищник и жертва, кружатся в танце, пока облако пыли не скрывает действие от глаз, а на следующий день кости покрыты ковром мух. Некоторые из хищников, питающиеся людьми, живут на Земле уже очень долго, гораздо дольше, чем человеческая раса, и их происхождение восходит, кажется, почти к образованию планеты. Когда одно из них питается человеком и поглощает его, особенно в Африке, это событие проходит сквозь горизонты пространства и времени и приобретает ощущение огромной древности.
Родители и сестра Питера Кардинала в ужасе наблюдали, как его медленно разрывает на части невидимый хищник. Они не могли понять его страданий или дотронуться до него, чтобы утешить. Когда кровь хлынула в его третье пространство, его глаза оставались открытыми и расширенными, они уставились в пространство – налитые кровью, глубокие, темные и бездонные. Они не знали, видит ли он их, и не могли понять, что он видит или чувствует, о чем думает. Машины, подключенные к его голове, показывали плоские линии в мозге. Электрической активности в мозге было мало, но время от времени плоские линии жутко дергались, словно что-то внутри мальчика продолжало бороться, какой-то разрушенный фрагмент его души.
Они должны были принять решение о том, стоит ли выключать искусственную вентиляцию легких. Доктор Сильверстайн сказал им:
– Будет лучше, если мы не дадим ему выжить, поскольку его мозг мертв.
– Если бы его раньше привезли из Момбасы, – сказала мать.
– Мне очень жаль, но это не помогло бы. Никто ничего не мог сделать, – ответил Сильверстайн. – Он был обречен с самого начала.
Защитив руки резиновыми перчатками, торчащими в шкафу, Джин Джонсон взял немного сыворотки крови мальчика и поместил ее в колбы с живыми обезьяньими клетками. Если в крови Питера Кардинала есть что-то живое, оно может начать размножаться в клетках обезьян. Затем Джонсон отправился домой, чтобы немного поспать. Вся процедура от начала до конца продолжалась до трех часов ночи.
В последующие дни Джонсон наблюдал за колбами, отслеживая изменения в обезьяньих клетках. Он видел, что они лопаются и умирают. Они были чем-то заражены. Штамм Кардинала определенно был горячим агентом: он убивал клетки в огромном количестве и делал это быстро.
Следовало перейти к следующему этапу выделения вируса. Он взял немного жидкости из колб и ввел ее трем макакам-резусам, чтобы заразить их основным веществом. Две обезьяны погибли, а третье животное впало в пограничный шок, но каким-то образом справилось и выжило. Итак, агент Кардинала был невероятно горячим, он быстро размножался и мог убивать обезьян. «Я очень хорошо понял, что у нас есть марбургский вирус», – позже говорил мне Джонсон.
