– У правительства Цзинсяня большие планы, – сказала Лорен. Провинция до недавнего времени экспортировала тальк, но местное руководство сообразило, что, если построить перерабатывающие предприятия, в регионе останется больше денег. Средний годовой доход местных жителей – несколько тысяч долларов, благодаря этому несколько лет назад провинции удалось убраться из списка «беднейших» в Китае. Самый обычный региональный центр страны, ничего примечательного – как ничего примечательного и в истории Лорен. В Китае сотни провинций, подобных Цзинсяню, все они пытаются поддерживать здоровый темп развития, и миллионы китайцев из села, подобных Лорен, работают на то, чтобы обеспечить своему единственному ребенку образование. Я созерцала пустые дома, безлюдные тротуары и свежепроложенные дороги. Кроме нашего «бао-цзюня», на шоссе было совсем немного машин.
Люди еще не приехали.
– До чжункао всего несколько месяцев, – сказала Лорен, вручая мне газету из школы, где учился Цзюнь-Цзюнь. Отпечатанная красным и черным на шести страницах, газета пестрела рейтингами учащихся, лозунгами о преданности провинции и Партии – и вестями о грядущем чжункао.
«До чжункао сто дней», – провозглашала статья на верху страницы, в тексте – сплошь фразы, похожие на военные призывы. «В броске к цели нельзя терять ни минуты, ни секунды. Вот она, возможность проявить себя. Эти сто дней надо трудиться изо всех сил и тем воздать нашим родителям, воздать учителям, воздать школе и подарить себе лучшее будущее».
На второй странице печатали список лучших результатов школьных экзаменов. «С похвалой публикуем их имена», – гласил заголовок списка из девяноста трех имен, разделенных по годам обучения. Ученическое сочинение о скромности воспевало коллективные полезные выводы: «Мой друг очень быстро пробежал километровый марафон. Всегда ищем того, кто лучше, и берем с него пример». Следом – заметка о долге перед родиной: «Мы должны взять на себя ответственность и за себя самих, и за наших друзей, страну и общество».
Газета бурлила пропагандой, слепленной так, чтобы читатель чувствовал безотлагательность и веровал, что долг учащегося перед общиной и страной – добиваться высших баллов.
– Как поживает юный Цзюнь? – спросила я у Лорен, а та вздохнула.
– Он подрастерял надежду – фанци. Мы его подталкиваем учиться, а ему уже плевать.
– Ну, у него еще есть время – сто дней, если точнее, – сказала я, оглаживая газету.
– Поздно. Он очень устал, – ответила Лорен. – Говорит, что американская система образования ему больше нравится. От детсада и до старших классов родители не управляют детьми. А знания, которые дети получают, – полезные, а не выученные ради экзамена.
– Откуда он знает про Америку? – спросила я.
– Кино, телевидение. Сказал, что американские дети вроде как все время счастливы.
Речь директора напечатали на последней странице школьной газеты, слово в слово: «Мы, руководители, хотим, чтобы вы воплотили свои мечты – и наши. Чжункао – очень важный экзамен, он определит вашу судьбу и ваше будущее. Вот он, решающий миг, а достичь цели можно только прилежанием».
Мы добрались до массажного салона Лорен, где прилежанием и не пахло. Цзюнь-Цзюнь сидел за конторкой в приемной и увлеченно жал на кнопки. Играл в «Лигу легенд», многопользовательскую компьютерную войнушку – с бандитами-мародерами, чудовищами и оружием.
– Не знаю, как помочь Цзюнь-Цзюню, – сказала Лорен.
Я глянула на нее. Хотела предложить, что Цзюнь-Цзюню лучше бы уткнуться носом в учебник математики, а не в цифровых чудищ, но промолчала.
– Я по уши занята в салоне, – сказала Лорен.
Я огляделась. Ни одного клиента, гора туфель на шестидюймовых каблуках, конфетной раскраски. Лорен выбрала себе пару, сбросила уличную обувь и нацепила бело-зеленые шпильки.
Положение дел оказалось печальнее, чем я думала. Лорен необразованна, помочь мальчику с учебой не может. Отношения семьи с завобщежитием, которая должна была помочь с репетитором перед экзаменами, испорчены. Сбережения растрачены на покупку бизнеса, а также «баоцзюня» с импортным двигателем, денег на репетиторов не осталось. После покупки салона Лорен обнаружила, что предыдущий хозяин на верхних этажах торговал сексом. Лорен отказалась цяо-дабэй – «опрокидываться», и завсегдатаи салона перестали заходить, массажистка, нанятая Лорен, сбежала к конкуренткам, когда дела пошли неважно.
Лорен с Ваном, опоздав на пятнадцать лет, вернулись в провинцию приглядывать за учебой сына, которого давно потеряли.
* * *
Сельским детям в Китае приходится непросто.
Перспективы у учащихся вроде Цзюнь-Цзюня и близко не такие, как у Дарси или Аманды, посещавших хорошие старшие классы в городе, при ресурсах и широком предложении талантливых педагогов. Фанци – расставание с надеждой – почти наверняка грозит Цзюнь-Цзюню в будущем. Этот мальчик – один из ликов показателя неравенства, которым эксперты по экономическому развитию называют более чем столетнее отставание провинции по уровню здравоохранения, благосостояния и образования.
– Я побывал в двадцати с лишним странах по всему миру, и ни в одной из них нет такого отставания, как в Китае. Столетнего отставания в экономике, идеологии и мышлении, – говорит профессор педагогики Чжоу Няньли.
В большинстве крупнейших городов вроде Шанхая доходы подскочили небывало – они-то и породили ошеломительные заголовки в СМИ о китайском экономическом чуде последних десятилетий, зато «показатель неравенства» в Китае вырос больше, чем в любой другой стране мира. Китайский экономический взлет оставил многие семьи без билета: им остается лишь наблюдать этот аттракцион из-за забора луна-парка.
Многие такие семьи и есть провинциальный Китай.
Их дети еще в утробе матери переживают невзгоду за невзгодой. Исследовательская команда Стэнфордского университета взяла под наблюдение триста пятьдесят деревень и обнаружила, что более половины всех проверенных младенцев оказались недокормленными (80 %, если включить детей, близких к анемии). Трое из четверых выказывали отсталые познавательные навыки. Родители, которым приходится мигрировать ради работы, бывает, отсутствуют годами, как Лорен, детей приходится оставлять бабушкам и дедушкам, которые образованы еще хуже. К средним классам, как выяснили ученые, почти у половины всех сельских детей в Китае коэффициент интеллекта ниже 90 (средний показатель).
Все это – в системе, придающей ускорение лишь 20–25 % детей, которые все же попадут в старшие классы. «Остальными учителя пренебрегают», – говорит Скотт Розелл из Программы инициатив в сельском образовании Стэнфордского университета.
Без финансовой, эмоциональной или академической поддержки эти дети не могут остаться в школе, они отстают. Всего один проваленный экзамен отделяет их от прекращения учебы, что и происходит – они выпадают из системы в потрясающих количествах. Многие подростки тут же выходят на работу – заниматься неквалифицированным трудом, но эти задачи все больше передают в страны, где рабочая сила дешевле, – во Вьетнам, Бангладеш и Индонезию. Другие дети прозябают дома, сидят на шее у родителей, которые шлют им средства к существованию из далеких городов. Кому-то удается поступить в профессиональные учебные заведения разного качества.
