— Стой, ты обронила медальон! — кричу я в тот самый момент, когда она выбегает на тротуар на противоположной стороне перекрестка.
— Черт! — ругается она и нетерпеливо ждет, когда я подбегу и верну ей драгоценное украшение.
Рисс, скрестив руки, наблюдает, как я неловко спрыгиваю с лестницы и она вздрагивает у меня за спиной с противным ржавым скрипом.
— Генри сказал, у вас в Англии нет пожарных лестниц, — говорит она.
— Не-а, — смеюсь я и передаю ей медальон.
— Ох, боже, спасибо! — говорит она и снова надевает его на шею. — Подарок от мамы на конфирмацию, когда мне было тринадцать. Это Мария Горетти, покровительница молодых девушек. Чтобы я берегла свою добродетель. Кстати, это настоящее серебро. Поможешь застегнуть? — Она поворачивается ко мне спиной и убирает волосы на одну сторону, а я перестегиваю замок и сжимаю слегка растянувшееся звено так крепко, как только могу.
— Ты идешь к Генри? — спрашиваю я.
— Возможно. — Она усмехается. — А ты вернешься туда? Не говори им, что я ушла, скажи, что я просто устала. У меня не так много… Мы еще пересечемся, и я представлю тебя всем, хорошо? Ну, я пойду, а то уже опаздываю.
Она указывает в сторону, куда бежала до этого, отступает на несколько шагов и машет мне в последний раз, прежде чем развернуться и исчезнуть в ночи.
Кто-то ждет ее в переулке между зданиями, в абсолютной темноте, я чувствую его присутствие и нетерпение. Я вижу, как ее силуэт растворяется во мраке, вижу, что каждая ее черточка, каждый угол и каждое движение переполнены чистейшей радостью, и мне становится интересно, кто же ее ждет: Генри или мой настоящий отец?
Я хочу пойти следом за ней, но не могу — мои ноги намертво прирастают к асфальту при одной только мысли об этом.
Если моя мама была именно такой в то лето тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, то что же случилось с ней? Что ранило ее сердце, разум и сломило дух именно тогда, когда у нее, казалось бы, было все, чтобы жить долго и счастливо?
Я стою там совсем одна. Мурашки бегут у меня по рукам, и я вздрагиваю. Темнота смыкается вокруг меня, и внезапно я испытываю страх. Я не хочу, чтобы это было все, не хочу, чтобы все заканчивалось. Я хочу проснуться, хочу жить.
Я хочу знать.
Глава 8
Единственное, о чем я могу сейчас думать: мне нужно продолжать двигаться. Возможно, если я пойду к той части здания, куда ворвалась, это может спровоцировать обратную перезагрузку в сознание.
В паре кварталов отсюда визжит сирена, на углу в тени можно различить силуэты парочки парней — всплеск огонька зажигалки освещает пустоту между ними. Уже поздно — за полночь — и улицы пустые, но отнюдь не тихие. Такое чувство, будто в каждом темном закутке кто-то прячется и шепчется обо мне и моих секретах.
А затем все сдвигается, подскакивает и застывает. В густой воздух проскальзывает прохладный бриз, мимо проносится современная машина и окутывает совершенно другой атмосферой — другим миром, моим миром, который проступает лишь на секунду, а затем снова исчезает. Я возвращаюсь, наверное, все дело в этом.
Мне просто нужно сосредоточиться. Сосредоточиться на том, чтобы не умереть.
— Эй, Луна!
Я замираю, даже несмотря на то, что сразу узнала голос. Мозг, сейчас совсем не время для таких утонченных диверсий.
— Майкл, — отзываюсь я и оборачиваюсь посмотреть на него. Если мое сознание не поленилось его нафантазировать, то я должна, по крайней мере, оценить результат. У него тяжелые веки, прямой нос и пухлые губы. Худощавое тело, облаченное в джинсы и футболку, узкие бедра. Его кроссовки «Adidas» — белые с желто-голубыми полосками, старые и сильно поношенные, тем не менее идеально чистые.
Он немного смущается под моим пристальным, внимательным взглядом.
— Я увидел в окно, что ты уходишь. И подумал, что ты будешь не против, если я пройдусь с тобой. Девушке не следует бродить в одиночку, когда в округе ошивается убийца.
— Я немного заблудилась, — честно и с легкой болью признаюсь я. — Я не уверена, что знаю, как вернуться домой.
— О’кей, тогда я тебя проведу, — улыбается он и кивком зовет меня за собой. Выхода у меня нет, и я просто иду следом.
— Так что ты на самом деле там делала? — спрашивает он меня, и я бросаю в его сторону острый взгляд.
— Я же сказала…
— Да знаю я, что ты сказала. Я, может, всего лишь жалкий отброс из Бей-Ридж, но чую неплохо. Тут замешана какая-то история.
— Честно? — Я замедляю шаг. — На самом деле я не очень-то знаю, как оказалась там. Я даже не знаю, как это случилось. И не знаю, как вернуться к людям, которых я люблю, хотя я правда — правда! — хочу этого.
Я осознаю, что оглядываюсь по сторонам и поглядываю наверх. Если бы я только могла трижды щелкнуть каблучками своих красных туфелек и в любой момент перенестись домой.
— Ты в порядке? — Майкл хмурится, глядя на меня. — У тебя что-то случилось?
— Это будет очень по-идиотски, если я скажу, что понятия не имею, что со мной случилось? — спрашиваю я. — Я понятия не имею, где я.
— Ну, это просто. Ты на углу Девяносто второй и Третьей. — Он без спроса берет меня за руку, и я ему позволяю. Его ладонь теплая, крепкая и реальная. — Нужно пройти еще два квартала, и ты на месте.
Он делает шаг вперед, но я не двигаюсь с места. Он осторожно тянет меня за руку, и я подступаю ближе на пару шагов.
— Ты потерялась, но не хочешь идти домой? — спрашивает он, нахмурившись.
— Я… Все дело в том, что… — Я смотрю на него и пытаюсь понять, как объяснить всю эту ситуацию человеку, который вообще не существует, присутствует только в моем подтаявшем мозгу и вообще не имеет никакого смысла. Зачем он вообще появился?
— Все дело в том, что мне пора идти! — говорю я. — Ты… — Моя ладонь описывает неопределенный узор вокруг него. — Ты очень… очень… — Я и понятия не имела, что у меня такое яркое воображение. — Но я не могу. Поэтому мне пора. Пора найти путь назад. Спасибо.
Я и так не двигаюсь, но что-то в его ошеломленной улыбке и вовсе пригвождает меня к месту.
— Очень-очень, да? — Его улыбка разжигает мою. — Мне это нравится. Не то чтобы я стал раздувать из этого слона или что-то в этом духе, но нравится, да. Британская цыпочка считает меня горячим парнем.
— Я не говорила слова «горячий», и в любом случае… что ж… пока! — Я иду дальше, хотя точно знаю, что мне совсем не хочется в одиночку разгуливать в этой странной ночи, переполненной шепотками и скрытыми взглядами.
— Погоди! — Майкл догоняет меня и подстраивается под мой шаг. — Я не позволю тебе идти одной, и все. Ма меня прикончит. Я обещаю, что не буду пытаться ослепить тебя своей красотой или соблазнять своей горячестью и все такое — по крайней мере, пока ты сама не попросишь, о’кей? Просто со мной ты будешь в безопасности. Меня воспитали как надо.
