Пожалуй, начнем с Ин Чжэна, первого императора объединенного Китая и человека, который, как ни странно, начал формирование современного мира: в нем сочетались дальновидность и жесткость – которая, впрочем, давала хорошие результаты, – и именно они отличали его манеру управлять людьми. К сожалению для него самого, Ин Чжэн также был большим фанатом игры в злодея и много трудился над созданием такой иллюзии. Он объединил семь враждующих царств и создал единое политическое пространство благодаря хитрой дипломатической тактике, а именно тактике завоевания каждого из них. Никому до этого такое не удавалось: в 222 году до н. э., когда Рим только раздумывал о выходе за пределы Италии и создании империи, Ин Чжэн уже занимался обустройством обширного и единого государства, которое переживет более поздних европейских собратьев.
И не только это. Он также провел в жизнь ряд реформ, которые задали стандарты организации современных государств. Так, он сузил сферу влияния феодалов и учредил централизованный бюрократический аппарат, стандартизировал письменный язык, валюту и системы мер, вложил в создание единой инфраструктуры, построив ветвистую сеть дорог и основав подобие почтовой службы. Ах да, он также возвел первые участки того, что позже получит имя Великая Китайская стена.
И… что же с ним не так? К сожалению, всего этого он добился, подавляя любую оппозицию, подвергая гонениям неугодных философов, казня всех несогласных, загоняя в рабство простых крестьян, должных трудиться на государственных стройках. Хотя это не так уж и необычно, если вы хотя бы в общих чертах знакомы с историей. Между тем кажется удивительной цель, для достижения которой он употреблял свою беспрецедентную централизованную власть: чтобы озадачить своих подданных поисками эликсира жизни, для чего им как раз пригодились выстроенные Ин Чжэном дороги. Амбициозный правитель был одержим бессмертием и рассчитывал, что его могущество поможет ему раскрыть секрет вечной жизни.
Он рассылал указы во все уголки страны, настаивая на том, что все, от врачей до солдат и торговцев в больших городах и богом забытых селениях, должны поспособствовать его утопичным устремлениям. Свою личную цель он сделал задачей государственной важности – его придворные получали регулярные отчеты о положении дел, а также травы и эликсиры, которые ему предлагалось испытать на себе. Он также заставил всех докторов проходить государственную регистрацию. В некотором смысле это была ранняя форма системы здравоохранения. Но во всех прочих смыслах это было на нее совсем не похоже. К несчастью для китайского правителя, хорошая медицинская система работает совсем иначе, и его стремление к бессмертию – вполне в злодейском духе – и стало его главным проколом: считают, что большая часть «эликсиров», которые он пробовал, содержала ртуть. Разумеется, они его убили. (И вернее всего, он еще и помучился от безумия, вызванного отравлением этим тяжелым металлом, перед смертью, и именно этого так не хватало властному, ненасытному абсолютному правителю, каждое слово которого было законом.)
К моменту его смерти он уже так смертельно всем надоел, что народ взбунтовался практически немедленно, и всего через несколько лет сцену покинул и его наследник. Династия Цинь просуществовала недолго, хотя страна, которая стала ее наследницей, по сей день считается супердержавой. Впрочем, им так никогда и не удалось найти эликсир бессмертия.
Задержимся в Китае еще ненадолго, но перенесемся на 17 веков вперед – в год 1505. Если вам нужно убедительное доказательство того, что не стоит ставить во главе государства человека с темпераментом испорченного ребенка, то стоит приглядеться к императору Чжэндэ (при рождении – Чжу Хоучжао).
С одной стороны, у него не было совсем никакого желания решать государственные вопросы – с бо́льшим удовольствием он охотился на тигров и проводил время с бесчисленными женщинами. Да, он не был идеальным, но приходилось иметь дело с тем, что есть. Ситуация усугубилась, когда он выдумал для себя alter ego – на время он становился решительным полководцем по имени Чжу Шоу. Этому воображаемому военному император выдавал распоряжения, например, дать битву на севере страны, а тот им беспрекословно следовал. И это по счастливому стечению обстоятельств помогало ему увильнуть от исполнения своих императорских обязанностей на много месяцев. Странно, не так ли?
Но не так странно, как то, что он повелел организовать внутри дворца точную копию городского рынка и заставлял своих вельможных чиновников и военных разыгрывать торговцев, а сам одевался как простой горожанин и расхаживал среди них, совершая покупки. И если император замечал хоть один сердитый взгляд со стороны невольного актера, для которого такое времяпровождение было весьма унизительным, он увольнял его со службы. Или что похуже. Да, похоже, это было самой большой его странностью.
Хотя как-то в преддверии праздника фонарей он с чего-то решил, что лучше всего хранить весь порох внутри дворца. И это закончилось именно так, как вы подумали: взрывоопасно. (Он сумел укрыться от огня, но все равно умер в возрасти 29 лет от болезни, которую подхватил, вывалившись из лодки. Вот черт.)
Проблема наследования власти в том, что очень часто она переходит к человеку, который охотнее бы занялся чем угодно еще, кроме управления государством. Так и случилось с императором Чжэндэ. Так и произошло с бедным Людвигом II, королем Баварии. В отличие от многих других правителей в нашем списке безумный король Людвиг был практически безвреден, он всего-навсего нисколько не интересовался повесткой вверенного ему королевства. Вместо этого он занимался превращением своей жизни в сказку.
Если взглянуть на историю королевских сумасбродств, сложно не заметить, что нередки совпадения между наиболее яркими экземплярами. В частности, историки очень часть используют слова «сумасшествие» или «эксцентричность», чтобы закодировать «недостаточную гетеросексуальность». (Особенно стоит отметить шведскую королеву Кристину: она отказалась выходить замуж, предпочитала мужское платье, не расчесывала волосы и завела «подружку». Когда ее заставили подыскать себе мужа, она отказалась от трона, покинула страну и, окончательно простившись с кружевами и завивками, прибыла в Рим. В Вечный город она въехала верхом на коне и в наряде амазонки.)
Мы можем лишь по косвенным признакам догадываться, какой сексуальной ориентации придерживались разные исторические фигуры (и нам нужно помнить, что идея гомосексуализма как особенного, исключительного свойства укоренилась в западной культуре только в последние 150 лет). Но даже если и так, я едва ли промахнусь, если назову Людвига II супер-пупер-геем. Он был застенчивым, творческим мечтателем, которому до глубины души были безразличны политика и военное дело. Вместо этого, взойдя на престол в довольно нежном возрасте – ему было всего 19, – он отошел от общественной жизни и приготовился стать покровителем искусств. Более того, ему это прекрасно удалось. Он вкладывал казенные деньги в театр, не скупился на гонорары для талантливых актеров и музыкантов. И его стараниями Мюнхен постепенно превратился в культурную столицу Европы. Он был преданным поклонником Вагнера и даже стал его личным покровителем: он поддерживал композитора словом и деньгами на излете его карьеры, давая тому возможность завершить оперные шедевры, тогда как все остальные всяческие пытались выжить его из города, потому что он вел себя как паршивец.
