Тучи рассеиваются, как только она возвращается домой. Она зашнуровывает кроссовки. Пробегает шесть миль в быстром, жестком темпе до Фремонта и обратно. Потом принимает долгий горячий душ. Джина приносит ужин из KFC, красно-белая коробка стоит в центре стола, с маленьких лотков с едой сняты крышки. Комбинированная ложка-вилка почему-то поднимает Аннабель настроение, особенно когда в ней лежит картофельное пюре.
– Отметьте этот день в календаре. Мы можем повторить это через год. Боже, сколько же здесь калорий жира, – сокрушается Джина.
– Гадость, но вкусная. – Малкольм слизывает с вилки подливку.
– Передай салфетки, – просит Аннабель. Аккуратные пачки уже раскурочены, и салфетки разбросаны по столу, как оружие после боя.
– Аннабель, что-то случилось? – спрашивает Джина.
– Что? Ничего.
– Только не надо водить меня за нос. Я вижу, когда что-то не так. Я знаю тебя. Ты же была частью меня. Я тебя родила.
– Фу, гадость, – повторяет Малкольм.
– Я в порядке.
– Ты пытаешься быть в порядке, но ты не в порядке. Ты не в духе.
– Я буду не в духе, если ты еще раз скажешь мне, что я не в духе.
– Это из-за того мальчика, которого ты подвозишь до дома?
Как у нее это получается? Как она умудряется попасть в точку? Может быть, Джина действительно знает ее. Может, все дело в пресловутом ЭСВ
[93], проходящем через пуповину, которую ей не разорвать?
– Просто… я больше не хочу возить его домой. Мне кажется, я ему нравлюсь.
– Ты ведешь себя странно с тех пор, как начала его возить. Так скажи ему, что ты больше не хочешь! Ты говорила ему об этом?
– Еще нет.
– Ради всего святого! Скажи ему!
– Я не хочу его обижать.
– Ты говоришь прямо как твой отец. Тут нельзя миндальничать! Он подумает, что тоже тебе нравится, и ты никогда от него не избавишься. Помнишь Джорджи Закарро? Ты должна быть осторожна, Аннабель, я тебе сто раз говорила. Некоторые мальчики, стоит улыбнуться им, начинают думать, что ты хочешь заняться с ними сексом.
– Фу, – произносит Малкольм.
– Тогда выходит, что вся школа именно так думает обо мне, потому что я улыбчивая.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Если он тебе не нравится, не надо его поощрять.
– Я не испытываю к нему неприязни. Просто он давит на меня. – Как объяснить? Все это на уровне ощущения, и она не знает, можно ли ему доверять. Ощущение приходит и уходит. И не сказать, чтобы вся эта ситуация выглядела какой-то из ряда вон выходящей. Парни и раньше западали на нее, и она тоже влюблялась. Подумаешь! Это в порядке вещей.
Но с ним… Настораживают какие-то мелочи. Эсэмэски от Хищника, прилетающие глубокой ночью, и на следующий день она подшучивает над ними, но некоторые кажутся загадочными и интимными: «Почему кажется, что лес хранит секреты?» Или: «Странно, как в мире уживаются ярость и лунный свет». Ей становится не по себе, когда он что-то фотографирует, потому что она на заднем плане. Он пытается задержаться в машине, задавая ей сложный вопрос, как только они подъезжают к дому, или делает вид, будто ищет что-то, завалившееся под сиденье. От него пахнет, возможно, смесью травки и алкоголя. Но стоп. В девятом классе треть мальчишек пахли так же на уроках физкультуры.
– Следуй своему инстинкту. Слушай внутренний голос.
– Почему все так говорят? Внутренний голос звучит по-разному в разное время.
– Да, но ты узнаешь, когда он лжет, если будешь честна с собой. Вот тогда он заговорит. – Джина прижимает руку к сердцу. – Тебя что-то беспокоит – послушай. Хорошее никогда не заставляет мучиться. Ты нервничаешь на парковке – уезжай. Тебе неловко на вечеринке? Беги оттуда к чертовой матери.
– Двадцать пять центов, мам, – напоминает Малкольм.
Проблема с Джиной, а может, и со всеми матерями, в том, что, возможно, она слишком остро на все реагировала, но не исключено, что была права в главном. Все эти неуклюжие увертки напоминали попытки выгрызть мороженое из его ореховой начинки.
Впрочем, на следующий день в школьной столовой Аннабель хватает Хищника за рукав и отводит его в сторонку.
– Слушай, извини, но я больше не смогу тебя подвозить. Мне поменяли график на работе, и теперь нужно приходить на полчаса раньше. Я не успею переодеться и все такое, если вовремя не приеду домой.
– О, ладно. Без проблем, – говорит он.
Она не сказала твердо или честно, как велела Кэт. Она солгала. Но дело сделано, слова произнесены, и теперь все кончено. Больше никаких поездок. Она испытывает облегчение.
«Это закончилось», – думает она.
Она ошибается.
* * *
В любом случае это плохая неделя. Очень плохая неделя, не считая того, что берега озера Альберт-Ли заболочены. Даже топкие. Это небольшое мелкое озеро с психоделическими завитками зеленых водорослей на поверхности воды. Она всегда с нетерпением ждет водоемы. Обычно они живописные, манящие и разбивают монотонность сельхозугодий. Но это озеро немного жутковатое. Если верить криминальным телепередачам, в таких местах обычно исчезают люди.
Она встретится с дедушкой Эдом в паре миль от последнего изгиба озера на Саут-Шор-роуд. Эта дорога перетекает в хайвей 56, который приведет ее в Айову. После встречи в условленном месте они с дедушкой Эдом поедут в ближайший городок, Хейворд, с населением двести пятьдесят человек, штата Миннесота, где остановятся в кемпинге регионального парка «Майр Биг Айленд».
Она на финишной прямой. Идет вторая неделя июня, и на жаре мелководное озеро пахнет мутью и тухлой рыбой. Она надеялась, что вода поднимет ей настроение, но все происходит наоборот. Весь день она чувствует себя подавленной и еле передвигает ноги, как будто ее рюкзак набит валунами.
Она видит машину, которая следует навстречу ей по Саут-Шор-роуд. Маленький голубой пикап. Ей нравится встречаться глазами с водителями, чтобы убедиться в том, что ее видят. Никто не ожидает встретить девушку, бегущую вдоль почти пустынного шоссе.
Но водитель слишком далеко, чтобы их глаза могли встретиться. Она следит за приближением пикапа. Вскоре он совсем рядом, и она может разглядеть человека за рулем. На нем бейсбольная кепка и футболка. Стекло водительского окна опущено. Она смотрит на него. Он смотрит на нее. Она приветственно взмахивает рукой.
Он машет в ответ. И в какое-то мгновение, когда он отрывает взгляд от дороги, происходит нечто невообразимое. Откуда ни возьмись выскакивает олень и стремглав мчится через дорогу. Пикап движется не так уж быстро, хотя скорость все-таки приличная. Водитель резко тормозит, пикап виляет, но уже слишком поздно. Раздается отвратительный глухой удар, когда металлическая махина на полном ходу сталкивается с твердокаменной живой плотью.
