Праздновать не хотелось, воспоминания о елках в школе или Дворце пионеров заставляли тоскливо сжиматься сердце, казалось, это было с кем-то другим и в другой жизни.
– Юр, как ты думаешь, война когда-нибудь закончится?
– Конечно! Как ты можешь спрашивать, ведь немцев от Москвы погнали и от Ленинграда погонят.
Женька и сама могла бы сказать такие правильные слова, но вздохнула:
– Мне иногда кажется, что ни зима, ни война не закончатся никогда. Мы, как Кай из сказки, попали в царство льда и снега. Ленинград заколдовала проклятая Снежная королева.
– Фашисты на Снежную королеву вовсе даже не похожи! – возмутился Юрка. – Она хоть и злая, но красивая, а ты рожи Гитлера и его министров видела?
Немного помолчав, он обнадежил:
– Помнишь, что говорил Станислав Павлович? Надо дожить до весны. А весну даже Гитлер отменить не может, она наступит в марте. Ну, если будет холодная погода, то в апреле, но ведь наступит же! Даже если блокаду не снимут, все равно наступит.
Невеселым получился вечер перед Новым годом, как ни убеждал Юрка подругу в скором счастливом будущем, в его собственном голосе столько уверенности, как в начале осени, уже не было. Слишком много смертей вокруг, слишком много трагедий и беды, слишком трудно выжить, чтобы быть уверенными в том, что это обязательно произойдет.
Они не знали, что главные трудности впереди, что им придется бороться за жизнь, забыв о возрасте. И не только за свою жизнь.
1 ЯНВАРЯ, четверг
Тяжелым был для Ленинграда новогодний день сорок второго. На 1 января в городе оставалось 980 тонн муки. Даже при голодном пайке ее могло хватить только на два дня.
Еще меньшими были запасы крупы – 334 тонны. И это более чем на 2 миллиона человек. Правда, учитывая мизерные блокадные нормы, крупы должно было хватить на четыре дня. 624 тонны мяса и мясопродуктов, которыми располагал Ленинград на 1 января, можно было растянуть на девять дней…
В продовольственных ресурсах Ленинграда значилось 427 тонн жмыха. Раньше эти отходы маслобойной промышленности сжигались в пароходных топках. Теперь они пополнили список продуктов питания.
С сегодняшнего дня на Кировском заводе запрещено применение льняного масла для шлифовальных работ. Все его запасы переданы столовым, а шлифовка производится надежным заменителем, созданным группой рационализаторов во главе с начальником механического цеха П. Д. Хижняком.
К 1 января по ледовой дороге удалось завезти в Ленинград 15 125 тонн продовольствия. Это на 40 дней. В среднем по 378 тонн в сутки, в то время как только муки на одни сутки требуется куда больше.
6 января в помещении Малого оперного театра состоялся казавшийся невероятным в условиях блокады праздник. Была елка. Был спектакль, поставленный по роману Э. Л. Войнич «Овод». И был обед! Перед каждым из маленьких участников этого праздника на белую скатерть поставили тарелку супа с лапшой, пшенную кашу, желе. Каждому дали ломтик хлеба. Причем все это без вырезки талонов из продовольственных карточек! После обеда ребятам легче было мириться с холодом – температура в театре не превышала минус 15 градусов.
7 ЯНВАРЯ, среда
Только один снаряд, разорвавшийся в 13 часов 30 минут на Невском проспекте, у дома № 85, убил 14 человек. Всего же враг выпустил по городу 69 снарядов. Убито 28 и ранено 39 ленинградцев.
7 января по заводу имени Егорова разнеслась тягостная весть: отключается электроэнергия. Это означало, что завод останавливается и не сможет ничем помогать фронту. Для обсуждения создавшегося положения спешно собрали партийное бюро. Кто-то вспомнил, что на заводе есть старая паровая машина. В ней, правда, всего лишь сто лошадиных сил, и к тому же она разобрана. Но коммунисты решили, что старый, отживший свой век паровичок можно собрать и, приспособив к нему генератор, соорудить блок-станцию.
Юрка решил, что надо сходить к Пете на пятый этаж. У них такая же квартира, только жильцов меньше. Петю и его сестер дети давно не видели, те не спускались в бомбоубежище, но это уже никого не удивляло, ведь потом ползти на пятый этаж слишком тяжело. Многие были бы рады погибнуть при бомбежке, только чтоб сразу.
Женя и Юра уже никуда не ходили друг без друга даже в своем дворе, потому и теперь отправились вместе.
Подумать только, всего полгода назад на этой лестнице играли в пятнашки и мальчишки даже ловко катались по перилам, конечно, когда не видел никто из взрослых. Теперь шесть лестничных пролетов от их второго этажа до пятого показались бесконечными, а ступеньки высоченными.
– И чего они так высоко живут? – ворчал Юрка.
Женя была с ним согласна, но молчала, берегла дыхание. Станислав Павлович говорил, что если тебе тяжело, то лучше не разговаривать, особенно при движении.
Дверь в Петькину квартиру была приоткрыта. Это удивительно, потому что они всегда запирались, даже когда все делать это перестали. Это же опасно – закрываться на замок: вдруг обессилишь и понадобится помощь?
Юрка осторожно потянул дверь и позвал:
– Петка! Петь…
В квартире было тихо. Слишком тихо для живых людей.
Но откуда-то изнутри пробился запах еды. Этот запах, когда в кастрюле варится кусочек хлеба, – ни с чем спутать невозможно. Шагнули внутрь, пока держа дверь открытой, ведь в холле темно.
Комната Петькиной семьи сразу у входа, с улицы видно, что там вылетели стекла, но фанерой не закрыто. Это зря, нужно было чем-то заложить, даже если переселились в другую комнату, ведь на улице все равно холодней, чем внутри, а мороз из этой комнаты добавит холода остальным.
Женька с Юркой не знали, в какой теперь живет Петя с мамой Екатериной Егоровной, братиком Егоркой и сестрой Надей, потому Юрка потянул дверь в их бывшую комнату.
Едва открыв дверь, дети замерли, не в силах двинуться дальше. Видом мертвых уже никого не испугать, столько видали-перевидали, но чтоб так…
Мертвые лежали один на другом слева и справа, первой Женя узнала Надю по толстой с руку косе, которая свесилась на пол. Здесь были и сам Петька, и его мама, и Егорка, и еще пятеро их соседей. Значит, они все умерли?!
– Эй, вы кто? Вы что тут?
Скрипучий голос Петькиной соседки Капитолины Антоновны показался в холодной темной квартире особенно страшным. Рослую старуху последние полгода согнули пополам, но жилистые руки крепко держали в руках палку. В последние недели только она ходила за продуктами для всей квартиры.
Капитолина Антоновна надвигалась, но еще страшней была ее огромная тень. Женя вдруг поняла, что они с Юрой могут оказаться в этой же куче мертвецов. Юра, видно, тоже это понял, толкнул ее к выходу.
– Мы к Петьке пришли… нужно очень… Но если его нет дома…
Старуха подняла свою суковатую палку, замахиваясь. Обессиленному Юрке хватило бы одного удара, но этого не случилось, мальчик сам схватил что-то попавшее под руку и швырнул в Капитолину.
