«Да, я могла, – ответила она. – Но мне хотелось прийти вместе с тобой, поэтому я ждала».
Мы пересекли линию финиша, держась за руки. Она могла финишировать гораздо раньше, но предпочла подождать меня.
Сегодня, когда я бегаю, я все еще думаю об этом.
Хорошо было вернуться в пустыню, хорошо было бежать вдали от уличного движения и загрязненного воздуха, и, прежде всего, великолепно было увидеть Лусию. Мы были вдали друг от друга почти шесть недель, и мне хотелось провести с ней каждую минуту. Поэтому, несмотря на то, что я считал, что смогу занять довольно хорошее место, для меня было гораздо приятнее сбавить скорость и пробежать забег вместе с ней.
Трасса состояла из двух кругов по пятьдесят километров. День был жаркий, температура значительно превышала сорок градусов, и, пройдя первый круг, мы увидели, что медицинская палатка пользуется большим спросом. А некоторые участники вообще решили признать поражение и сойти с дистанции. Они начали бежать слишком быстро, прилагали слишком большие усилия, с трудом выдержали эти условия и не хотели стараться идти на второй круг. Я сходил с дистанции на очень многих тренировочных забегах, но никогда не из-за жары. Меня заставляли вернуться в машину слякоть, ветер и дождь Шотландии.
Первые пятьдесят километров мы пробежали немного медленнее, чем я планировал, но я видел, что у нас есть еще добрые восемь часов, чтобы пробежать остаток трассы до завершения четырнадцатичасового лимита времени.
Когда мы зашли на второй круг, Лусия тоже засомневалась.
«Ты беги, Дион. Я не смогу», – сказала она.
Мы с Лусией пробежали достаточно много забегов, чтобы понимать, когда пора сойти с дистанции, а когда стоит еще побороться. Я пристально посмотрел на нее. Она устала, но все еще боролась. Еще не пришла пора сдаваться.
«Мы сможем, – сказал я. – За мною идет команда телевизионщиков, а организаторы действительно искали нас; мы в долгу перед ними. Я помогу тебе дойти. Ты просто беги рядом со мной».
Она сделал то, что у нее хорошо получается, – поднажала. Мы бежали вперед, продвигаясь от отметки к отметке, отмечая милю за милей.
Ситуация ухудшилась за тридцать километров до финиша, когда началась песчаная буря. Видимость снизилась менее чем до тридцати метров, и становилось трудно видеть отметки. Я мысленно вернулся к страшной песчаной буре в конце того длинного дня, когда Томми чуть не умер. Мне не нужно было присматривать за Гоби, но нужно было защищать Лусию. Не видя поблизости никого из представителей организаторов, я начал составлять аварийный план на случай, если буря усилится или Лусия начнет сдавать.
Она не начала, и буря наконец рассеялась, но ветер оставался сильным. Он сдул с нас шапки; глаза пекли от песка. Повсюду летал мусор. Мы поднажали, хотя мы медленно передвигались между отметками, по мере того как они попадались нам. Лусия пыталась съесть геля, чтобы немного зарядиться энергией, но каждый раз выплевывала его.
Когда мы добрались до следующего контрольного пункта, там царила суматоха, все сдувало, и волонтеры казались шокированными. Мы ускорились, несмотря на то, что бежали медленнее, чем когда-либо. Мне показалось странным, что никто не обходит нас, но я направил все свои усилия на то, чтобы уговаривать Лусию отгородиться от боли и продолжать бежать.
Мы прошли еще один полуразрушенный контрольный пункт и двигались дальше, зная, что нам осталось еще тринадцать километров.
К этому времени уже стемнело, и к нам подъехал автомобиль с включенными фарами, освещающими небо. «Что вы делаете?» – спросил водитель.
«Бежим», – ответил я, слишком уставший, чтобы стараться быть остроумным.
«Но многих уже сняли с дистанции из-за бури».
«На контрольном пункте нам никто ничего не сказал. Нам осталось всего пару километров, мы уже не будем останавливаться».
«Ну ладно», – сказал он, прежде чем отъехать.
Эти последние несколько километров были одними из самых тяжелых, которые Лусии приходилось преодолевать. Несмотря на слезы, вскрики и сильную боль, в ней присутствовало непоколебимое желание дойти до конца.
Когда мы пересекли финишную линию, я протянул ей руку.
«С годовщиной, – сказал я. – Я так тобой горжусь».
У нас оставалась одна ночь в Пекине до возвращения Лусии домой, на работу. Кики встретила нас возле аэропорта, и снова Гоби продемонстрировала ураган эмоций на заднем сиденье вэна. Но в этот раз не только мне достались ее поцелуи. Казалось, Гоби немедленно поняла, что Лусия – особый человек, и показала ей всю свою доброжелательность.
Гоби всю ночь демонстрировала Лусии свою привязанность. Вскоре после того как мы вернулись в квартиру, я отключился, но Лусии совершенно не удалось поспать, потому что Гоби решила, что в этом случае ей требуется еще более долгий сеанс общения. К тому времени как я проснулся, они были уже неразлучны.
После забега я принял одно важное решение.
Прежде всего, я решил сказать нет всем приглашениям на интервью до конца своего пребывания в Пекине. Несколько журналистов связывались со мной во время забега, говорили, что им нужна фотография Гоби, и спрашивали, можно ли им навестить Гоби у Кики, пока меня нет в городе. Они даже пошли на то, чтобы напрямую связаться с Кики, но она, конечно же, отказала им. Мне это не нравилось, потому что я тщательно старался скрывать наше местоположение.
В период, когда мы были с Лусией, я много думал о том, какой будет наша жизнь, когда мы с Гоби наконец попадем домой. Я был уверен, что интерес со стороны прессы продлится еще пару недель, но точно знал, что захочу нормальной жизни, какой бы она, нормальная жизнь, ни была. Поэтому я сделал выбор отказаться от интервью. Пришла пора нам с Гоби уходить в тень.
Второе мое решение касалось бега.
Стокилометровый ультрамарафон оказался для меня простой задачей. Я просмотрел результаты других участников и выяснил, что мог войти в первую десятку победителей – у меня могли быть неплохие результаты с учетом того, что среди участников элит-класса были бегуны из Кении, пробежавшие марафон за 2 часа 5 минут. Спустя пару недель я общался с организаторами предстоящего ультрамарафона на 160 километров Гаолигун Ультра. Обсуждая их приглашение, мы говорили о том, что я дам несколько интервью английским журналам, посвященным бегу. Возможность поехать в другую часть Китая, город Тэнчун в провинции Юннань, возле границы с Мьянмой, была для меня самым заманчивым аргументом. Я никогда раньше не бежал 160 километров без остановок, поэтому я точно не подписывался на победу в этом забеге.
Это был изнурительный забег в горах. Поднимаясь на высоту почти 9000 метров, я был на пределе и один раз оказался близок к тому, чтобы сняться с соревнований. Я был не в такой хорошей форме, как прежде, но, увидев финишную линию после тридцати двух часов непрерывного бега, с новыми силами устремился к ней. Я получил медаль – стилизованную в форме тронки, колокольчика, который вешают на шею овцам, на память о местных пастухах, мимо которых мы пробегали в горах, – заняв почетное четырнадцатое место среди тридцати семи лучших атлетов, соревнующихся на выносливость.
