Это ощущение изнуряет меня и вгоняет в депрессию. Я злюсь на себя и расстраиваюсь так, что мне хочется все бросить. В такие минуты со мной не очень приятно находиться рядом.
Бегая в поисках Гоби по жарким летним улицам Урумчи, я чувствовал, что близится срыв. И я чувствовал, что он будет очень неприятным.
Я пребывал в состоянии восторга с того самого момента, когда вторым пришел в забеге в пустыне Гоби. Частично я был обязан этой победой успешному бегу, частично – моим непрерывным тренировкам, и очень большой частью – восторгу от того, что я заберу Гоби домой. Когда она пропала, я перешел в активный режим – сначала выяснял, как искать ее, затем – как сообщить об этом нашим поклонниками, а после этого – как выбраться в Урумчи, чтобы присоединиться к поиску. Жизнь стала безумно насыщенной после того ужасного телефонного звонка, и у меня не было шансов остановиться.
Все изменилось с тех пор, как я приехал в Урумчи. Когда я впервые проснулся в отеле, реальность ситуации наконец-то дошла до меня. Я был уверен, что все пропало.
Я знал, что мне нужно делать вид, будто все хорошо перед остальными участниками поисковой команды, поэтому, когда вскоре после завтрака Лу Синь приехала за мной, я надел солнечные очки и свою самую широкую улыбку и постарался сделать вид, что все хорошо.
Утром мы возобновили кампанию по распространению объявлений, систематически прочесывая улицы и цепляя объявления на лобовые стекла всех припаркованных автомобилей, которые встречались на нашем пути. Чаще всего, вернувшись на ту же улицу через час или два, мы обнаруживали, что объявления сняты и выброшены в мусорную корзину.
У нас произошла пара стычек с ребятами, работа которых состояла в поддержании чистоты на улице. В первый раз пожилой рабочий не стал выслушивать попытки Лу Синь объяснить ситуацию. Во второй раз вперед выступила доктор. Она вступила в бой с другим пожилым рабочим, который всю душу вложил в яростный спор. Он метал громы и молнии, разрывая в клочья пачку объявлений, собранных им с первых нескольких машин. Доктор встала лицом к лицу с ним, крича почти так же громко. Они оба тараторили так быстро, что я не утруждал Лил просьбами о переводе, но было очевидно, что доктор отказывается отступать.
В итоге она победила. Старик бросил на меня тяжелый взгляд, всплеснул руками и отошел. Способности доктора удивили остальных не меньше, чем меня, и мы все стояли, застыв от изумления, когда она возвращалась к нам.
Это был практически единственный удачный момент за день. Оставшуюся часть дня я провел, пытаясь удержать мысли, которые уносились прочь. Это было практически нереально. Все, о чем я мог думать, это очертания гор на расстоянии, и я переживал, что Гоби решила вернуться в ту местность, которая была для нее знакомой.
Ближе к вечеру произошел очередной всплеск активности, когда поступили новости о том, что, возможно, кто-то обнаружил Гоби. На этот раз кто-то прислал фотографию, и мне было ясно, что собака на фото не имела ничего общего с Гоби. Я был за то, чтобы пропустить это сообщение, но оставшаяся часть команды хотела проверить его. После разочарования вчерашнего дня меня удивило, что команда еще сохранила позитивный настрой.
Конечно же, собака не имела ничего общего с Гоби, и я при первой же возможности вернулся в машину. Наверное, было похоже, что я отчаялся продолжать поиски, и в некотором роде так и было. Но что мне требовалось на самом деле, это небольшая передышка. Необходимость поддерживать фальшивую улыбку на лице убивала меня.
Когда Лу Синь вернула меня в отель, был уже поздний вечер. Мы избавились от тысяч объявлений, обойдя километры припаркованных автомобилей. Мы ругались с уборщиками улиц, умоляли владельцев магазинов, наблюдали, как множество водителей возвращались к своим машинам и бросали объявления на землю, даже не взглянув на них. Я не ел после завтрака, все еще страдал от перемены часовых поясов, и мне сказали, что ресторан в отеле уже закрылся на ночь.
Я заказал еду в номер, взял напиток из мини-бара и попытался дозвониться Лусии. Она не отвечала. Я подождал еще и взял вторую бутылку. Потом третью.
Когда Лусия перезвонила мне, переполнявшая меня грусть нашла выход в слезах, которые полились из меня, как вода из ванной, из которой вынули пробку. Больше минуты я не мог говорить. Я мог только плакать.
Когда я наконец восстановил дыхание и вытер лицо, Лусия сообщила мне новости. Она списывалась с Кики после того, как я уехал из Эдинбурга, и они обе пришли к выводу, что пока я в Урумчи, нам нужно приложить все усилия, чтобы наша история появилась в местной прессе. Она потратила большую часть дня на то, чтобы связаться с местными средствами массовой информации, и после ряда сложностей с коммуникацией, она договорилась, что одно из них на следующий день приедет, чтобы взять у меня интервью.
«Это просто местное телешоу, – добавила она. – Не слишком много, но для начала подойдет. Может быть, это запустит процесс, как статья Daily Mirror».
«Надеюсь», – сказал я. Мы оба знали, что я не испытывал особого энтузиазма.
«А, еще, – добавила она. – Кто-то на Фейсбуке написал, что нужно проконтролировать, чтобы объявления были не только на китайском, но и на том языке, который понимают уйгуры. Ты же проконтролировал, да?»
«Нет, – вздохнул я, присматриваясь к очередной бутылке. – Лусия, это все невозможно. Если она пошла дальше в город, там такое движение и огромные стаи бродячих собак, которые наверняка разорвали ее на части. Если Гоби пошла в горы, сейчас она может быть за сотни километров отсюда, и если бы мы даже как-то узнали, в каком она направлении пошла, там нет дорог, по которым можно пройти. Все, что мы делаем, это раздаем объявления, и мы видим, что никто из местных их не читает. Мы до сих пор не сдвинулись с мертвой точки».
Лусия знает меня достаточно хорошо, поэтому дала мне немного выговориться. Только когда я наконец умолк, она снова заговорила. «Ты знаешь, что я хочу сказать, да?»
Я знал. Но в любом случае хотел это услышать.
«Переспи с этим. Завтра утром все будет выглядеть по-другому».
В кои-то веки Лусия ошиблась. Утро не добавило мне оптимизма, и, продолжив поиски, мы нисколько не продвинулись вперед. Мы продолжили, как обычно, раздавать объявления, спорить и бороться с депрессией от вида гор на горизонте.
Кое-что, правда, изменилось: теперь поисковая команда стала значительно больше. Кроме Лу Синь, Лил, парикмахера и доктора, к нашей команде присоединилось еще много народу. В определенный момент, во время поисков, я насчитал пятьдесят человек, двадцать из которых продолжали поиски всю ночь, пока я спал. Это замечательные люди, и я никогда не смогу отблагодарить их как следует.
Дать интервью в отеле оказалось хорошей идеей. Это напомнило мне о том всплеске интереса, который произошел, когда мы начали сбор средств. С тех пор как Гоби исчезла, я не дал ни одного интервью, главным образом, по собственному решению. Когда нет новостей, в интервью не видится смысла.
С местной телестанцией дело обстояло по-другому. Репортер хотел знать, зачем человеку проделывать такой путь из Шотландии в этот город ради поисков собаки, и, казалось, он был доволен тем, что поиски возглавляли местные.
