Я прослушивал плейлист, тщательно составленный в предыдущие месяцы. В списке было несколько известных песен, пара вдохновляющих гимнов, которые, я знал, заставят меня живее переставлять ноги. Но реальным ракетным топливом был Джонни Кэш. Когда я слышал его баритон в песнях об аутсайдерах и людях, которых обычно списывают со счетов, я чувствовал необычайный душевный подъем. Он пел именно для меня, призывая меня приложить больше усилий, бежать быстрее и доказать, что сомневающиеся во мне ошибаются.
Когда я наконец увидел Томми на седьмом контрольном пункте, он выглядел ужасно. Он обмяк в кресле, а два или три волонтера отчаянно пытались охладить его, брызгая на него водой и обмахивая его планшетами. Он посмотрел на меня, и в его взгляде я прочел, что я сделал его.
Я отвернулся из соображений деликатности, наполнил бутылки и проглотил еще одну солевую таблетку. Цзэн только что покинул контрольный пункт, впереди него бежал парень, которого мы все звали Бретт, бегун из Новой Зеландии, у которого выдался отличный день, и американка по имени Джекс. Я знал, что могу выиграть этот этап, но также знал, что мне это не нужно. Я не переживал, что Бретт и Джекс финишируют раньше меня, потому что в общем зачете они на несколько часов отставали от меня.
Имело значение только то, что я пропустил Цзэна, который в этом этапе опережал меня уже минут на пять; если так пойдет и дальше, то мой двадцатиминутный отрыв от него, имеющийся на начало дня, останется за мной. В последний день нам предстоял всего лишь десятикилометровый забег, поэтому я точно не потеряю общее время, и медаль победителя останется за мной. Нам осталось пробежать два контрольных пункта, всего шестнадцать или девятнадцать миль. Если я и дальше буду бежать, как сейчас, я это сделаю.
Поливая голову водой, я услышал, что врач говорил Томми.
«Ты слишком перегрелся, Томми, тебе лучше бежать вместе с Дионом, чем одному. Согласен?»
Я крутил в руках наушники и делал вид, что не слышу этого. Я не хотел бросать парня в беде, но я бежал, чтобы победить. Если он не может бежать, я не собираюсь нести его.
Когда я проверял лямки от рюкзака и готовился бежать, Томми оторвался от кресла и встал рядом со мной.
«Ты уверен, что ты в порядке, Томми?»
«Да, – сказал он хриплым слабым голосом. – Просто немного трудновато. Слишком жарко».
Мы побежали. За те несколько минут, что я пробыл в тени контрольного пункта, кто-то повысил температуру еще на пару градусов. Это было похоже на бег в духовке с принудительной вентиляцией, лучи солнца иглами врезались в кожу рук. Я наслаждался этим. И хотя я подумывал о том, чтобы снова намазаться солнцезащитным средством, которое наносил с утра, ничего не могло стереть улыбку с моего лица.
Не было ни ветерка, ни тени. Все было раскаленным – воздух, камни, даже пластиковая кромка и металлические молнии на моем рюкзаке. Не было ничего, кроме жары.
Но я знал, то хочу догнать Цзэна. Я не знал, сколько у него осталось сил и как он себя чувствовал, но знал, что мне было хорошо – настолько хорошо, насколько позволяют обстоятельства. Это был мой шанс, и я должен был им воспользоваться.
Нам оставалось всего пара сотен метров до контрольного пункта, когда Томми стало трудно бежать. Но он был упорным бегуном и не собирался в ближайшее время сдаваться.
Мы были на ровном участке, покрытом гравием, где розовые указатели были расставлены через каждые пятнадцать метров. «Давай, Томми, – сказал я, пытаясь подбодрить его не снижать скорость. – Давай добежим до флажков».
Мы добежали до первого указателя, затем просто шли до следующего, прежде чем снова побежать. Так продолжалось почти с полмили, и вскоре гравий сменился песком, а вокруг открылась широкая равнина. Вокруг нас, насколько мог видеть глаз, были песчаные каньоны, стены из спрессованной пыли и песка высотой шесть метров. Это было похоже на поверхность Марса, и если бы это было возможно, я готов был поклясться, что здесь было даже меньше воздуха и выше температура.
Томми больше не бежал рядом. Я знал, что он в какой-то момент отстал. Сейчас, подумал я. Пора.
Я пробежал четыре или пять флажков, чувствуя, что дыхание остается равномерным, а шаг уверенным. Мне нравилось снова свободно бежать, приятно было осознавать, что с каждым шагом я догоняю парня впереди меня.
Но что-то мучило меня. Я не мог перестать думать о Томми. Как он там? Он все еще со мной? Доберется ли он сам?
Я замедлили шаг.
Я остановился.
Затем оглянулся.
Томми шатался, как пьяный. Он размахивал руками, не в силах удержать равновесие. Казалось, будто он попал в землетрясение и при каждом шаге боролся с невидимыми силами. Я смотрел на него, желая, чтобы он стряхнул это с себя и побежал ко мне.
Давай, Томми. Не бросай меня сейчас.
Это были тщетные мечты, и через несколько секунд я вернулся на сто метров назад, где он стоял на месте, качаясь и шатаясь.
«Томми, скажи, что происходит?»
«Слишком жарко». У него заплетался язык, и мне пришлось схватить его, чтобы он не упал. Было начало второго, солнце стояло прямо над нами. Я знал, что дальше будет еще жарче, и огляделся в поисках тени, но ее нигде не было, только ряд обветренных камней в стороне.
Я посмотрел на часы. Мы прошли всего одну милю сектора, до следующего контрольного пункта оставалось еще три. Я подумал было предложить ему вернуться, но он был не в состоянии идти куда-то самостоятельно. Все зависело от меня.
Возвращаться или бежать вперед? – думал я.
Томми поискал свою воду. Одна бутылка была абсолютно пустая, и он осушил вторую за пару глотков. Я посчитал, что мы покинули контрольный пункт двадцать или тридцать минут назад, и тогда у Томми наверняка были полные бутылки. Это значит, что он выпил два литра почти моментально.
«Мне нужно в туалет», – сказал он, стягивая штаны. Его моча была черного цвета.
Он свалился в песок, на самом солнцепёке. «Нужно посидеть, – сказал он. – Мне нужно посидеть. Ты можешь подождать?».
«Здесь нельзя сидеть, Томми. Тебе нужно уйти куда-то в тень». Я оглянулся в надежде, что где-то есть незамеченная мною тень, но поблизости не было никакого укрытия от солнца. Я также надеялся увидеть других участников, но нигде никого не было.
Я присмотрелся. Мне показалось, что я вижу полоску тени от нагромождения камней примерно на расстоянии мили. Она казалось достаточно большой, чтобы защитить Томми от солнца, и мне показалось, что это наша единственная надежда.
Нам понадобилось еще двадцать минут, чтобы дойти туда. Мне пришлось тащить Томми по песку одной рукой, а во второй нести его рюкзак и при этом поить его своей водой. Я пытался заставить его разговаривать, но мне не пришло в голову ничего, кроме: «Идем, идем, дружище. Мы почти пришли». Он почти ни слова не сказал в ответ.
