– Я на посту. А вы кто?
– Виктория Викторовна, как вам это нравится? Кто мы? Милочка, начальство надо знать в лицо. Облздравотдел. Вам это говорит о чем-нибудь?
– Н-да, – смогла вымолвить девица. – Только нас не предупреждали.
– А зачем? Чтобы нам красные дорожки постелили? Обойдемся. Учреждение государственное, вот мы и прибыли, чтобы проверить, куда уходят государственные деньги. Как вас зовут? Представьтесь.
– Варя. То есть Варвара Ивановна Матвеева.
– Варвара Матвеева, сколько на сегодняшний день больных в стационаре?
– Сейчас посмотрю, – девушка вытащила из ящика стола несколько скрепленных между собой листочков. – В первом отделении на лечении находится тридцать человек и во втором – сорок.
– Дайте сюда, – Никита буквально вырвал из ее рук листочки. – Так, посмотрим, кто тут у нас, – несколько секунд он с умным видом таращился на листки, потом передал их мне: – Посмотрите коллега, как они ведут документацию.
– Это не документация, – стала оправдываться дежурная медсестра. – Это список больных, кто в какой палате лежит.
Я быстро нашла в списке Катину фамилию. Она находилась в первом отделении, в первой палате.
– Допустим, Романова из первого отделения. Почему она лежит в палате одна, когда есть палаты на пять и на шесть человек? Палата платная?
– Нет, это палата интенсивной терапии.
– Вот мы и посмотрим, как ее интенсивно лечат. В отделении есть дежурный врач?
– У нас один дежурный врач на два отделения.
– Что?! Один на два отделения? – делано возмутился Никита. – Здесь еще хуже, чем я представлял. Ведите, Варвара, нас в первое отделение.
Перепуганная Варя начала пятиться. Дойдя до двери, она предупредила:
– Первое отделение у нас на втором этаже. Придется подняться.
– Поднимемся, – успокоил ее Никита.
Варвара ступала на цыпочках, будто боялась еще больше разозлить Никиту. Его же реакция Вари забавляла. Он вовсю изображал строгого проверяющего, да так натурально, что мне не пришлось ему подыгрывать.
Первое отделение, не смотря на то, что в нем было прописано тридцать человек, встретило нас пугающей тишиной. Я взглянула на часы – без пяти девять. Время детское, вот только отделение для взрослых.
– Что происходит? Вымерли все? – спросила я у Вари.
– Нет, почему? Спят, – ответила та.
– Все и так рано?
– А что делать? Телевизора в отделении нет. Поужинали, поглотали таблеточки – и баиньки.
– А таблеточки снотворные? – догадался Никита.
– Так ведь отделение у нас какое? Чем больше пациенты будут спать и меньше думать, тем скорее выздоровеют.
– Вот, значит, у вас какие методы лечения! Что ж, давайте посмотрим, какие препараты вы выписываете больным. Где вы храните истории болезни?
– Назначения выписывают врачи, – поторопилась Варвара переложить ответственность на чужие плечи. – А истории болезни все лежат в ординаторской.
– Дежурный врач в этом отделении находится?
– Нет, Лена, тьфу, Елена Николаевна сейчас во втором отделении должна быть, – с долей сомнения ответила Варя. – Позвать?
– Не надо. Ключи от ординаторской у вас?
– Запасной, – кивнула она.
– Что же мы стоим?
Варвара вздрогнула и беспрекословно пошла открывать ординаторскую.
– Вот истории болезней, – сказала она, подводя нас к стеллажам. – Мне можно идти?
– Еще чего, – Никита строго посмотрел на нее. Девушка могла донести о неплановой проверке облздравотдела дежурному врачу, позвонить заведующему отделением, главврачу, кому угодно. В этом случае нас непременно вывели бы на чистую воду и с позором выгнали из лечебницы или, что вероятнее всего, вызвали полицию. – Останьтесь. Вдруг вы нам понадобитесь. Посидите на стульчике в сторонке, пока мы будем разбираться с историями болезней.
Варвара покорно села у входа. Я стала перебирать папки и скоро нашла Катину, хотела тут же ее раскрыть, но Никита меня остановил:
– Садитесь, Виктория Викторовна, вот сюда, – показал он на стулья, стоящие в ряд под стенкой. – Что вы одну историю болезней взяли? Возьмите еще несколько.
Я взяла со стеллажа еще несколько папок и села рядом с Никитой.
– Кто у нас тут? Попов… – пролистнув несколько страничек, он закрыл папку и отложил ее в сторону. – Евдокимова… Ага… Вроде бы все правильно. Нарушений нет. Романова Екатерина…
Я и Никита уткнулись глазами в лист, исписанный мелким неразборчивым почерком. Некоторые медицинские термины я не понимала, некоторые слова и вовсе не удалось прочитать, но суть я в целом уловила.
Никита оказался прав: у Кати были проблемы и раньше. Пять лет назад она уже пыталась покончить с собой. Правда, она не травилась, а резала себе вены. Ее спасли, доставили сначала в хирургическое отделение, а потом перевели сюда. Было проведено комплексное лечение. Девушка выздоровела, и ее выписали. Возможно, поторопились, потому что спустя пять лет произошел очередной рецидив. Что его спровоцировало? Димина смерть? Теперь мне слабо в это верилось. Жалко, что в медицинской истории не была описана причина, из-за которой она пыталась покончить с собой в первый раз. И почему, если решила во второй раз проститься с жизнью, предпочла таблетки, а не лезвие?
– Что скажешь? – тихо спросил Никита.
– Она выглядела вполне нормальной, – зашептала я ему в ухо, упрямо отказываясь верить в то, что у Кати была больная психика.
– Против фактов не пойдешь.
– Понимаешь, мы были знакомы две недели, я ее практически не знала.
– Что-то не так? – испуганно спросила Варя, прислушиваясь к нашему разговору. – Нашли что-то?
– Нашли, – ответил Никита. – Вот, например, Романова. Вторая попытка самоубийства. И при этом она находится в одноместной палате. Да за такими пациентами нужен глаз да глаз.
– Она не одна, – мотнула головой Варя. – С ней сейчас Ксения Алексеевна, наша ночная нянечка. А днем в палате дверь вообще нараспашку: то один обход, то второй, то назначения, то процедуры. Вы не переживайте, у нас все пациенты на виду.
– Мне переживать незачем. Главное, чтобы вашему начальству переживать не пришлось. Так, хочу посмотреть на эту Романову, – сообщил Никита. – Эти карточки мы пока поставим на место, а карточку Романовой возьмем с собой.
Палата номер один совсем не была похожа на палату интенсивной терапии – самая обычная палата. Одна кровать, одна тумбочка, стул для сиделки и раковина в углу комнаты – вот и вся обстановка. Из медицинского оборудования – штатив для капельницы, судно под кроватью и эмалированный тазик, о назначении которого я могла догадываться.
