– И вы решили, что она не заслуживает семейного счастья? – удивилась я логике Любы.
Есть же такие экземпляры, которые наивно полагают, что им все должны! Счастье нужно заслужить, заработать и, как видно, не одним поколением. Судьба мстит нам за грехи наших родителей и прародителей. А наши провинности, судя по всему, придется оплачивать не столько нам, сколько нашим детям. Увы, Люба этого не понимала.
– А что? Почему кто-то должен иметь то, чего нет у меня? Все должно быть по справедливости, поровну.
– Но мужчину ведь нельзя распилить пополам?
– Нет, но пожил он с одной, пусть теперь поживет со мной. А там посмотрим, с кем ему лучше.
Смешно было смотреть, как Люба, растерявшая в нескончаемых пьянках красоту и молодость, изрекала подобную точку зрения. Трудно себе представить, кому бы она сейчас могла составить счастье, кто мог бы ею увлечься.
Я не смогла скрыть ироничную улыбку. Она ее заметила и как-то сразу сникла:
– Вы правы, на чужом несчастие – свое счастье не построишь. Затащила я Василия в постель. Встречались мы месяца два, которые пролетели будто в пьяном угаре, а потом меня вызвал к себе директор и сказал: «Так и так, Люба. Практика твоя закончилась. Завтра можешь к нам не приходить. Все нужные бумаги я подписал. Деньги получишь в кассе». Я заикнулась о том, что мечтала остаться в ресторане, и не мог ли он мне подписать распределение сюда. Директор посмотрел на меня как на идиотку. «Ты что не понимаешь, за что тебя увольняют? Василий – женатый мужик. Я в своем ресторане разврата не потерплю. И вообще, работница из тебя аховая, о деле ты думаешь в последнюю очередь», – заявил он. Уже потом мне сказали, что, прежде чем меня выгнать, он пообщался с женой Василия. Она приходила в ресторан, когда у мужа был выходной. Что она шефу обо мне наговорила, никто не слышал, но, видно, грязи много вылила. Вот ведь стерва! Как Василий мог на такой жениться?
Вопрос был адресован мне. Я посчитала нужным ответить:
– В любви все средства хороши. Разве не это вы проповедовали? Вы ведь первой вышли на тропу войну. Вы действовали нахрапом – она хитростью. Вы квиты. А как Василий отреагировал на ваше увольнение?
– Как? Он оказался тряпкой! «Люба, нам с тобой было хорошо, но, прости, наше увлечение было ошибкой. Нам надо расстаться», – приблизительно так он сказал. Думаю, шеф и с ним работу провел. Естественно, его никто выгонять не собирался: Василия на место шеф-повара метили. Могла еще жена дома скандал устроить.
– Могла, конечно, вразумить, – согласилась я с Любой. – А потом посчитала, что каждый имеет право на ошибку, выяснила отношения и простила мужа. Или сделала вид, будто ничего не знает об интрижке мужа. У Василия проснулась совесть, и он прекратил с вами встречаться.
Люба надула губы: она поняла, что я всецело на стороне жены Василия.
– А что же вы? – мне очень интересно было знать продолжение истории.
– Я? Обижена жутко была. Страдала. Хотела подкараулить и кипятком облить, потом собиралась пойти к колдунье и приворожить его, но потом передумала.
– Что так? – удивилась я. От Любы можно было ожидать всего. С ее темпераментом она могла и порчу на Василия наслать. – Разлюбили?
– Что-то вроде того. С классным парнем познакомилась, но… его через неделю посадили, а я поняла, что беременна.
– От этого парня? – уточнила я.
– Да нет, от Василия! – оскорбилась Люба. – У меня уже срок был три месяца – на аборт не успевала. Решила рожать. Думала, когда рожу, подъеду с коляской к «Дружбе», – презрительно сузив глаза в щелочки, выдала она. Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться: взрослая тетка вела себя так, будто ей всё еще пятнадцать. – А потом все так закрутилось. Я с трудом нашла работу: нигде с животом не брали. Потом получила крохотные декретные, родила и уехала в деревню.
– В деревню?
– Ну да, из общежития меня к тому времени выперли. Куда бы я ребенка принесла? Не в Васькину же квартиру! Но долго в деревне я не высидела. Оставила сына и рванула обратно в город. Повезло: устроилась на хлебокомбинат. С Ленькой сошлась. Сына к себе забрала. Малыш к Леньке привязался. Тот его словно родного баловал. Велосипед, ролики, скейты… Семь лет мы жили душа в душу, а потом беда пришла. Ленчика посадили. Срок вкатали – десять лет! Это же жуть какая-то! – возмутилась Люба. А я поймала себя на мысли, что просто так, ни за что десять лет не дают. – С конфискацией! Все вынесли! Телевизоры, магнитофоны, ковер со стены отодрали. Сволочи!
– А за какие грехи мужа за решетку отправили?
– Он в больнице санитаром работал, а там какие-то ампулы пропали. Нет, ну придрались к человеку, волки позорные.
«Ампулы? Судя по всему, Ленька воровал наркотические препараты. Скорей всего, не один, а на пару с врачом, имеющим доступ к наркотикам. Но факт остается фактом: за кражу и распространение наркотиков дают приличный срок, – мысленно отметила я. – Что ж, пока все сходится. Приемный отец привил мальчишке вкус к легким деньгам. Очевидно, парень пошел по его стопам, начал распространять наркотики. Странно, что Люба, после того как посадили ее мужа, не легла костьми и не наставила сына на путь истины. Хотя, что с нее взять? Она женщина недалекая, искренне радовалась грязным деньгам, даже не задумываясь, откуда они берутся. Скажите, пожалуйста, много ли получает санитар? Минимум, который можно представить. А семья Ленчика, с Любиных слов, жила на широкую ногу. Другая бы задумалась, а эта…»
– Когда Леньку посадили, трудно нам пришлось, – продолжила Люба. – В доме всегда деньги были, а теперь пришлось на всем экономить. Мальчик мой сильно переживал. Проблемы в школе начались. Один раз он украл у соседа по парте бутерброд – его избили. Пришлось в другую школу перевести, а там он вообще учиться отказался. С горем пополам окончил школу и поступил в кулинарное училище.
– Кулинарное? – удивилась я. Кулинарное училище не вписывалось в мою схему. Дима учился в экономическом институте. Там же обучался Ярослав Сидоренко. – Вы ничего не путаете, мамаша?
– Я? А что я должна путать, если мой сынок получил распределение в ресторан при гостинице «Дружба». Вот ведь какой финт судьба выкинула! Я ведь тоже практику в «Дружбе» проходила. Там встретилась с Василием. И теперь мой сынок попал прямо к родному папаше под крыло.
– А как сына вашего звали? – наверное, с этого вопроса и надо было начинать разговор.
– Почему звали? До сих пор зовут Валерием. Валерий Нечипорук.
Вся моя изящно вылепленная версия полетела в тартарары. Валерий Нечипорук! Он никогда не учился в экономическом институте, а Диму даже в глаза не видел. Сколько же я времени потеряла, отрабатывая эту версию?!
От досады у меня на глазах выступили слезы. Люба решила, что я настолько тронута ее историей, что расплакалась.
– И вот представьте, какое выражение лица было у Василия, когда он познакомился с родным сыном.
