Ева почувствовала озноб.
– Мы что, разорены?
Стюарт лукаво улыбнулся.
– Не совсем. И ненадолго.
– Что это значит?
– Найдите мне этих подростков, и вы поймете – ты и научное сообщество, высмеявшее мои исследования.
– Жаль, что ты не доверяешь мне настолько, чтобы рассказать все, – упрекнула его Ева.
– Неужели? Правда, жалеешь? А сама между тем кое-что утаиваешь от меня.
– От-отец, я не понимаю, о чем ты…
– Покажи мне. Я знаю, что там. Так и должно быть. Вот почему ты не поехала в мотель с мальчишками. – Слова Стюарта словно ударили наотмашь.
– Это ничего. И сейчас это совершенно неважно. Ты – вот что важно.
– Покажи мне! – Его голос стал жестче, когда он повернулся к ней лицом.
Смирившись, Ева опустила голову и задрала рукав повыше локтя. На гладкой коже цвета вспаханного поля из середины предплечья прорастал, словно опухоль, пурпурный кристалл размером с яйцо. Лунный свет, пойманный и преображенный драгоценным камнем, мерцал темно-фиолетовым огнем в его глубине.
– Никогда не прячь это от меня. Тебе ли не знать. – Стюарт скользнул пальцами по кристаллу аметиста. – А этот большой. Должно быть, ты здорово расстроилась.
Ева заставила себя не вздрогнуть от боли, которую причинило его прикосновение.
– Но тебе не следовало вызывать стихию земли. Ты должна беречь свою силу и использовать ее только в случае крайней необходимости. Ты крепче, чем мальчики, но не бессмертна.
– Я и не хотела прибегать к ней, но, когда увидела Кору… когда поняла, что она умерла… потеряла контроль. Произошло землетрясение. Оно и вызвало тот взрыв на парковке. Отец, мне пришлось усмирять стихию. Я должна была это сделать, иначе она поглотила бы и Фостер, и Тейта, и весь город.
– И привлекла бы гораздо больше внимания к тому, что там произошло помимо парочки торнадо. Выходит, чтобы защитить свою семью, ты успокоила землю, зная, какую цену придется заплатить – пережить такую агонию.
– Это всего лишь аметист, отец. Его не так тяжело носить, и больно только здесь. – Она осторожно прикоснулась к необработанному камню. – Все остальное мне помогает. Успокаивает. Защищает. Так же, как это делает земля. – Голос звучал жалобно, и ей стало стыдно за себя, стыдно за незаданный вопрос, сквозивший в ее словах.
– Мы обсуждаем это почти два десятка лет, Ева. – Стюарт заговорил ровным, бесстрастным тоном лектора, профессора биологии, хотя Ева увидела желание в его взгляде, прикованном к драгоценному камню-опухоли. – Ты должна рассеять энергию и удалить камень. Если ты этого не сделаешь, что произойдет, по нашей гипотезе?
– Энергия будет накапливаться, пока полностью не выйдет из-под моего контроля, и камень будет разрастаться по всей коже, постепенно заключая меня в свою оболочку. – Она произнесла заученные слова, копируя его притворно-бесчувственный тон.
– И что потом? – подсказал он.
– Это убьет меня, – закончила она. – Ладно. Сделай это. Я готова. – Ева протянула ему руку.
Он наконец-то оторвал пылающий взгляд от драгоценного камня и встретился с ней глазами.
– Я делаю это только для того, чтобы помочь тебе. Ты ведь понимаешь, не так ли?
– Да, отец.
– Будь это не опасно, ты могла бы сохранить его. Оставить все их себе.
– Да, отец. Я знаю. Давай. – Ева подняла руку выше и приготовилась к испытанию.
Со вздохом, в котором чувствовалось столько жажды, что Еву затошнило, Стюарт прижал ладонь к аметисту. Ева быстро накрыла его ладонь своей рукой и зажмурилась. Она потянулась сквозь свое тело – сквозь ступни, соединявшие ее с песчаной кожей земли, – и нащупала всего лишь осколок своей стихии. Сосредоточившись на этой силе, она потянула ее вверх – через стопы… ноги… плоть… по позвоночнику к плечам, наращивая мощь, пока энергия земли не прорвалась в кристалл аметиста, а оттуда хлынула прямо в доктора Рика Стюарта.
Старик вскрикнул, и его тело напряглось, как будто его ударило током, но Ева знала, что происходит. Она безучастно наблюдала за тем, как Стюарт, ахнув от удовольствия, уронил руку с ее предплечья и мягко упал на колени в песок. Он глубоко задышал, и, когда поднял на Еву глаза, его зрачки были полностью расширены, а взгляд расфокусирован. Лицо Стюарта излучало такое спокойствие, такую безмятежность, что казалось, будто он помолодел не на один десяток лет.
– О, Ева! Ты права. Это высшее блаженство. А сейчас оставь меня, я хочу погоревать о Коре и обо всем, что потерял сегодня… – Слова стаяли, пока Стюарт растягивался на песке. Его широко распахнутые глаза смотрели в одну точку, но он уже не видел Еву – не видел ничего. Сила драгоценного камня поднималась в нем, ввергая его в состояние кайфа, какого не подарит ни один наркотик – кайфа, без которого он уже не мыслил своего существования.
Ева молча отвернулась от него. Тяжелыми шагами она двинулась обратно, оставляя глубокие следы на песке. Рука рассеянно коснулась драгоценного камня на предплечье, и он рассыпался бесцветными осколками, которые напомнили Еве битую яичную скорлупу.
После того, как отец высасывал силу ее кристаллов, Ева всегда испытывала ощущение усталости и опустошенности, и к тому же зверский голод. Чувство покоя, которым одаривал ее аметист, ушло, оставляя ноющую пустоту, но она не могла позволить себе даже мечтать о том, чтобы ей хоть раз разрешили сохранить ее силу. То ли дело отец – проведет ночь на пляже, наслаждаясь кайфом, который выкачал из нее.
Камень крупный. Отца вырубит часов на восемь, не меньше. Я должна помочь братьям найти хоть какие-то следы Фостер и Тейта, пока он не проснулся – пока не обрушил свой гнев на одного из них. Опять. И на что он намекал сегодня вечером? Что ему удастся хорошо заработать на этих детях? Снова наладить отношения с научным сообществом? Не означает ли это, что он собирается выйти в публичное пространство – показать, что жив и не забыт? Но ведь это к лучшему, не так ли?
– Эти дети – четыре пары, представляющие стихии воздуха, огня, воды и земли, – наша единственная надежда. Через них отец может узнать, как исправить нас, и для этого ему придется… снова начать исследования и эксперименты. – Ева разговаривала с песчаным островом, каждым своим шагом ощущая связь с землей. – Отец должен вылечить нас. Только он может это сделать. Тот, кто создал нас и кто нас сломал.
Ева поплелась к коттеджу, где жили ее братья. Пока она шла, в голове эхом отдавались ее собственные слова: энергия будет накапливаться, пока полностью не выйдет из-под моего контроля, и камень будет разрастаться по всей коже, постепенно заключая меня в свою оболочку…
И впервые Ева позволила себе задуматься, пусть даже на мгновение, о том, что страшнее – превратиться в живое сокровище земли или остаться живой дурью для наркомана.
8
ТЕЙТ
