– Полной ясности в чем? – тихо спросил у Марьяны за спиной Антон.
Неведомо откуда возникшая Фелька вспрыгнула девушке на колени, и Марьяна невольно прижала кошку к себе. Лия Николаевна взглянула на эту скульптурную композицию с некоторым любопытством.
– Это и есть твоя оборванка?
– Это Фелька, мам. Она нормальная кошка.
– О кошках побеседуем в другой раз. – Райковский сделал шаг вперед. – Я, как в гоголевской пьесе, пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор. Вернее, он уже приехал. Им случайно оказался я.
Иван почесал бровь, вздохнул и заговорил уже более спокойно.
– Хочу рассказать вам одну историю. Жила-была на свете девочка, был у нее младший брат, мама и папа.
«Я героиня дурной сказки», – подумала Марьяна. По ее ладоням от Фельки растекалось успокаивающее тепло.
– Папа любил обоих детей, а вот мама… Я бы сказал, что она любила сына, но на самом деле это не так. Мама не любила никого, кроме себя. Все остальные, думала она, созданы для того, чтобы удовлетворять ее потребности.
– Перестань нести чушь, Иван, – сказала Лия Николаевна, – что это за детские выступления!
– Не хотите сказку? – усмехнулся Райковский, и тут Марьяна сообразила, что с ним не так. Иван был зол, очень зол. Она просто ни разу до сих пор не видела его таким, а потому не распознала… – Буду обращаться адресно. Вы, Лия Николаевна, всегда очень переживали о своей не вовремя закончившейся карьере. Даже Марьянку винили в том, что больше не смогли петь. Это мне мама рассказала, уже потом, после вашего… конфликта. Не о нем речь, а о том, что дальше было. Время шло, дети росли, потом ваш муж умер. Мне очень жаль, правда, – повернулся он к Антону и Марьяне. – Дядя Миша мне всегда нравился, хорошим он был человеком. Он вас, Лия Николаевна, всю жизнь обеспечивал, дружбой ради вас поступился, а после его смерти вы остались практически ни с чем. Работать вы уже не хотели, да и кем? Уборщицей идти? Это не про вас. Так что дети вас обеспечивали, подкидывали денежек, особенно Марьяна, которая тогда уже начала работать. Но немного – так, на выживание хватало. А вам другого хотелось. Дядя Миша и на курорты вас возил, и подарки дарил, и тут в одночасье все исчезло.
– Ничего ты не знаешь. – На щеках мамы горели алые пятна, хотя говорила она по-прежнему с достоинством пленной герцогини. – Ни о желаниях моих, ни обо мне, ни о детях.
– Кое-что узнал. Ваша дочь, в которой вы наверняка пестовали чувство вины, из кожи вон лезла, чтобы вас обеспечить. К Антону вы были более снисходительны, да? Я еще с тех времен помню, что ему многое прощалось. Не в обиду, Антоха.
– Без проблем, – буркнул брат. – Тем более что… ну… это и правда так. Мам, ты всегда Марьянку ругала, а меня хвалила.
Лия Николаевна промолчала.
– Если бы речь шла только о непонимании и разборках, тут требовался бы семейный психолог. Но дело гораздо хуже. Внезапно выяснилось, что отец оставил Марьяне денег на покупку квартиры. Именно Марьяне! Несколько миллионов рублей! Лакомый кусок, Лия Николаевна?
«Откуда он знает подробности?»
– Это были мои деньги, – отчеканила мама. Марьяна едва плечами не пожала: ничего нового. – Они должны были достаться мне.
– А ваша дочь вам их не отдала. Марьяна, почему?
– Мне обязательно отвечать? – тихо спросила она.
– Пожалуйста.
– Хорошо… Я подумала: если папа хотел сделать подарок именно мне, значит, это была его четкая воля. Я до сих пор не знаю, почему мне и почему не пополам нам с Антоном… Но завещание было написано настолько одназначно, что я не могла не согласиться с ним. Папа так хотел. Я очень по нему скучала. И я приняла это, хотя и не понимаю, что он имел в виду…
В горле стоял комок.
– А я понимаю, – негромко произнес Иван. – Дядя Миша очень любил вашу маму. Но вместе с тем он прекрасно знал, какой она человек. И примерно предполагал, как поведет себя после его смерти. Дядя Миша видел, как Лия Николаевна обращается с собственной дочерью, как требует с нее, ничего не давая взамен. Ты попадала все глубже и глубже в эти сети. Если бы не квартира, свалившаяся как снег на голову, возможно, ты никогда не нашла бы в себе сил переехать. Так и оставалась бы на Водном.
– А что в этом плохого? – поинтересовалась мама. – Это наш дом – мой, Марьяны и Антона. Я и сейчас готова их обоих принять.
– Ты просила меня уговаривать Марьяну продать квартиру, – вдруг сказал Антон. – Мам, зачем? Ты же и правда по ней не скучала.
– По деньгам она скучала. По деньгам. – Иван выразительно потер друг о друга большой и указательный пальцы. – Несколько миллионов! На пару лет безбедной жизни хватило бы. Но Марьяна отказалась отдавать наследство и переехала. Вот тогда вы и забили тревогу, да?
– Не понимаю, о чем вы.
– Сейчас поймете. Время шло, ваша дочь жила теперь в другом месте и постепенно отдалялась от вас. Может, начала встречаться с парнями, может, как-то свободнее себя почувствовала, я не знаю таких подробностей, могу лишь предполагать. Антон искал себя и денег вам почти не приносил. И вы запаниковали. Вы уже на пенсии, а она небольшая, для ваших нужд – и вовсе крохи. Вам же хотелось путешествовать, смотреть мир. Вы долго обсуждали это со своей подругой, которая сейчас рядом с вами сидит и делает вид, что не понимает, о чем я. Да, Арина Петровна?
Шавкута отвернулась.
– Так чья была идея? – спросил Иван. – Ваша или Лии Николаевны? Или это, так сказать, совместное творчество?
– Не понимаю, о чем вы, – повторила мама, однако Марьяна видела: она нервничает. Ей же нельзя…
– Ладно, хватит тянуть резину, – сказал Иван. – Сойдемся на совместном творчестве, так как в дальнейшем эти две замечательные дамы действовали в сговоре. Вашей маме требовались деньги, Арина Петровна тоже не против покутить. В определенных кругах она печально известна тем, что без небольшого денежного взноса нормально она вас лечить не будет…
– Клевета!
– Но это, так сказать, мелкие шалости. Они нас не касаются. Денег хотелось, а добыть было негде. И тогда эти дамы придумали план. Обсудили, что и как станут делать, и сообщили детям новость. О том, что у Лии Николаевны – гепатит В.
– Она же и правда больна, – сказала Марьяна. – Иван, зачем…
– Затем, что твоя мама абсолютно здорова. Ну, может, какой-никакой артрит у нее имеется, но гепатита точно нет.
Повисла тишина. Марьяна посмотрела на маму, затем перевела взгляд на брата – у Антона натурально отвисла челюсть.
– Как… нет?
– А вот так, – развел Иван руками. – Нет и не было никогда. На Крите ты мне рассказала о болезни, я обещал помочь, хотя не слишком уважаю твою маму по известной тебе причине. Позвонил своему приятелю, главврачу одной из московских больниц. Он пообещал мне поднять историю болезни. Потом перезванивает мне и говорит: «А знаешь, Иван, ты ошибся, наверное! Не состоит у нас Лия Николаевна Ковалева на учете. То есть карточка ее медицинская есть, конечно, однако никакого гепатита там не наблюдается». Тут я заинтересовался. Марьяна уверяла, что ее мама сдала все тесты, проходила официальные обследования, получала компенсируемые лекарства, а раз так, это должно быть где-то отображено. Заинтриговал меня этот феномен. Потому позвонил я в одно агентство и нанял парочку детективов. Они-то мне все и раскопали. Даже особо рыть не пришлось, все на поверхности.
