И расхохотаться, а ведь ты совсем недавно считал таковым того Ника… недалеко же ты ушел от него, и иногда тебе кажется, что ты сам идешь ко дну намного быстрее и глубже, чем он.
Предчувствие, что ты, раскинув руки, падаешь медленно в собственную могилу, и это лишь начало падения, и ни хрена не известно, что там будет на дне, но отчего-то ты склоняешься к мысли, что там будут колья с заостренными концами. Колья из лживых обещаний и пустых слов.
Ты корчишься от осознания, что она приходила не к тебе. Неееет. Вся эта долбаная нежность… Эти ее "люблю" на протяжении всего дня в твоих объятиях… Тебе казалось, ты сохранишь это ощущение "ее" на своем теле, под своей кожей надолго. Тебе казалось, что эти ощущения невозможно стереть, невозможно удалить или вырезать из тебя. Ты в очередной раз ошибся. И ты понятия не имеешь, от чего тебя корежит больше всего: от того, что тебя использовали, или от того, что она… Марианна допустила мысль… поверила остолопам вокруг себя, что ты можешь навредить собственному сыну. Идиотам, решившим, что только благодаря удаче их высокородные задницы еще на свободе.
* * *
Курд смотрел на бокал с жидкостью в руках Морта, сидевшего перед ним и угрюмо глядевшего куда-то в стену за его спиной. Вконец обнаглел, подонок, открыто напивается, наплевав на запрет употребления алкоголя в горах. Впрочем, сейчас Курда это не злило. Он отметил хамство Морта чисто машинально. Его оно не беспокоило. Его сейчас не беспокоило ничего. Он смотрел на своего подчиненного и терпеливо ждал ответа на свой вопрос. Точнее, на свое предложение. Почему он не волновался? Глава Нейтралитета был готов заложить собственную голову на то, что бывший князь согласится. По-другому и быть не могло. И он даже был готов поблагодарить высшие силы за содействие. Нет, в Господа, конечно, Думитру не верил. А вот отметить расторопность шлюховатой жены Мокану, так вовремя и так мастерски нанесшей исподтишка удар по гордости и уверенности мужа, просто обязан был. Думитру даже решил про себя обязательно отблагодарить эту сучку за помощь. Скажем, как раз перед тем, как вонзит кинжал ей в сердце. Все чаще Курд представлял для себя именно такой ее кончину. Взамен тому удару лезвием, от которого дрянь год назад не скончалась. Ничего. Всему свое время. Марианне Мокану осталось не так долго смаковать свою ничтожную победу над Мортом. Курд мысленно усмехнулся. Идиотка, спасая своего отпрыска, подставила и его, и всех остальных, под такой удар, сила которого заставит еще содрогнуться и застонать от боли все Братство, каждого члена этой убогой расы.
Спокойный глубокий голос Морта, раздавшийся в тишине кабинета Главы, вывел его из раздумий.
— Я не верю тебе. Это невозможно технически.
Думитру усмехнулся, глядя в прищуренные синие глаза Морта.
— Не знал, что ты интересовался технической стороной этого вопроса, — он широко улыбнулся, демонстрируя клыки, — Сомневаешься, потому что, наверняка, уже пробовал? Кто тебе помогал? Твоя одинокая престарелая тетка, выглядящая, как молодая девка? Что она делала? Поила тебя своими отварами? Или твои — криво усмехнулся, делая здесь многозначительную паузу, зная, что потом он это вспомнит, — дети? Наслышан об их способностях. Вернее, — Думитру потянулся за бутылкой, стоявшей на столе возле его собеседника, — наслышан о том, что они обладают каким-то способностями. Какими, — он, как ему показалось, удрученно пожал плечами, — об этом не знает никто, ведь так?
Морт перевел расфокусированный взгляд на Главу и поднял бокал к губам.
— Мы как-то с тобой уже говорили на тему, что беседы по душам — это не о нас, Курд.
— Ритуал. Я проведу ритуал, который поможет тебе вспомнить все, Морт. Никаких отваров из лап жаб и задницы енота. Никакого детского лепета. Кровь, плоть, гипноз. Подумай только. Каждую секунду из твоей прошлой жизни. Только представь… Николас, — и князь, действительно, заинтересованно вскидывает брови, слегка склоняя голову, — каждое слово, услышанное и произнесенное тобой. Ты, наконец, обретешь самого себя.
— Какая невиданная щедрость, даже настораживает, — Курд морщится от недоверия, которое сквозит в голосе оппонента.
— Скажем так, мне хочется вернуть себе своего преданного вершителя.
Морт иронично кивнул:
— Того, который оставил своего Главу с носом, сбежав с заключенной?
Думитру медленно выдохнул, пряча руки под столом. Как же ему хотелось сейчас вцепиться в горло этого ублюдка и заставить подавиться гребаным сарказмом. Но Глава привык добиваться своих целей любым способом. Даже если это означает терпеть подобную наглость.
— Это твое решение, Морт. Нет так нет. Но в одном ты абсолютно прав: моя щедрость, действительно, вещь из ряда вон выходящая. И дважды я не предлагаю. Никогда. Ничего. И никому.
Курд замолчал, давая время Морту на ответ, отсчитывая про себя секунды безмолвия, и, за мгновение до того, как тот должен был решиться на отказ, Глава встал, с грохотом отодвигая назад стул, и указал рукой на дверь позади собеседника, которую сам же открыл силой мысли.
— В таком случае приступай к своим обязанностям. Как мы говорили с тобой — продолжить зачистку города, затопить подземные ходы, пусть клыкастые ублюдки поплавают в собственном дерьме.
Выразительно посмотрев напоследок на продолжавшего молчать Морта, он подошел к двери, всем своим видом показывая, что время аудиенции окончено.
Мокану резко поднялся на ноги, а потом Курд едва не закричал от удовольствия. Когда прямо перед ним захлопнулась дверь и раздался глухой голос ублюдка.
— Я согласен. Когда приступаем?
* * *
Курд наблюдал за своим подчиненным все время ритуала. В огромной комнате, обвешанной специальными травами, испускавшими такой едкий смрад, что Главе казалось, в его груди разгорался самый настоящий пожар. Но сейчас ему было плевать на невозможность вдохнуть, на сухость в глазах, которые щипало от вони растения, редкого и очень мощного, вызывающего галлюциногенный эффект. Это действие травы вкупе с тем, что сейчас вытворял Курд, получив беспрепятственный доступ в святая святых — в сознание Морта, не отрывавшего сейчас от него ярко-синего взгляда, должно было дать нужный результат.
Результат, на который Курд отчаянно надеялся, совершая то, чего не делал никто и никогда до него. Вкладывая в сознание бывшего Князя Братства вампиров, короля Европейского клана, кровожаднейшего из вампиров и одного из сильнейших нейтралов Николаса Мокану, названного в новой жизни Мортом, лживые воспоминания.
Искусство, в котором Главе не было равных. По сути, только он из ныне существующих тварей, наделявших Землю, был способен на подобное. Когда-то он уже играл с сознанием Морта, проверяя того на прочность. И ведь сукин сын прошел тогда проверку… а после с абсолютным хладнокровием вонзил нож в спину своего начальника. Но те манипуляции с мозгом вершителя не шли ни в какое сравнение с тем, что сейчас делал Курд. Что могли значить иллюзии, которые Мокану видел, извиваясь привязанный на холодном полу в своеобразной пыточной, в сравнении с тем, что ощущал он сейчас. Воспоминания. Не просто картинки в голове. Не просто сплетни. И даже не чертов дневник, читая который, ты знакомишься с самим собой заново. Знакомишься… но не узнаешь. Не вспоминаешь.
