Снова посмотрел на Лизарда, оставшегося со мной. На мгновение закралась мысль, что он мог не покидать меня далеко не из преданности. Точнее, не из-за преданности лично мне, а выполняя распоряжение Главы. Но тут же отбросил ее подальше — выбора у меня все равно не было. Либо доверить свою спину этому парню, не выпуская, правда, при этом нож, которым мог сам вспороть ему горло, либо же отослать его к остальным и попытаться провернуть все сам. В любом случае я рисковал, а рисковать все же я всегда предпочитал по-крупному.
Каратель отводит взгляд, умышленно предоставляя мне возможность продолжать оценивать его состояние. Раскрываясь и не пряча судороги, пробегающие по его лицу — зов общей крови нейтралов. Сейчас там, внизу, уже кого-то из карателей убили, и его смерть выплеснулась в наших венах кипящей лавой, заставив стиснуть зубы, чтобы не зашипеть от неожиданной боли.
Кровь, которую нам давали во время ритуала… сам ритуал. Они не просто превращали одних тварей в тварей другой расы, они соединили нас так, что уничтожение одного представителя вида отзывалось во всех других обжигающей вены болью.
"Время"
Безмолвно. Зная, что Лизард услышит. И ублюдок радостно скалится, ощетиниваясь. Принюхивается в воздухе и, бросив быстрый взгляд в мою сторону, исчезает, оставив после себя лишь закачавшуюся и едва не застонавшую от облегчения ветку дерева и следы когтей, четко отпечатавшиеся на темном стволе.
Я закрыл глаза, сосредотачиваясь на звуках противостояния, и, когда открыл их, уже находился всего в паре метров от громких стонов вампиров, корчившихся на сырой земле, пока два карателя с садистским удовольствием, за которое Курд каждого из нас приговорил бы к наказанию, выворачивали им сознание.
Где-то совсем близко раздался еле слышный хлопок выстрела, и мы все, не сговариваясь, застыли, ощутив новую порцию жидкого олова в венах. Ублюдки использовали голубой хрусталь. Окинул взглядом развернувшуюся на поляне картину: те твари, что сейчас харкали кровью, стоя на четвереньках и содрогаясь в предсмертной агонии у наших ног, явно были всего лишь отвлекающим маневром. Пара десятков вампиров, с проклятьями и рычанием бросавшихся на стоявших, словно каменные изваяния, нейтралов. Но они были приманкой, не более того. Настоящая опасность исходила откуда-то с востока. Оттуда, где раздавались тихие, но такие точные хлопки.
Подошел к телу одного из карателей, из его горла сочилась красная кровь, контрастом с черной вампирской, заливавшей почву. Бледно-зеленые глаза широко распахнуты и обращены к небу. К месту, куда никогда не попадет ни один из тех, кто находился сейчас здесь. Приложил руку к его груди, забирая остатки энергии, все еще теплившейся в его теле. Мародерство? Плевать. Мертвым не нужны ни оружие, ни одежда, ни еда, ни энергия, ни даже части тела. А вот остальным все это вполне может помочь сохранить жизнь.
Перед тем, как снова телепортироваться, оглянулся и, сосредоточившись, обрисовал мысленно огненный круг, в который, подчиняясь моей воле, медленно вошли, вползли или вбежали вампиры. Курд объяснил мне, что управлять сознанием других существ могли только высшие нейтралы. Но зато мои парни могли отлично поиздеваться над Львами, извивавшимися от боли в центре этого круга. Поманив пальцем своего помощника, испарился, зная, что тот следует за мной.
* * *
— Сукин сын.
Знакомый голос, заставивший вздрогнуть и закрыть глаза, проклиная чертову судьбу, так не вовремя пославшую встречу именно с ним.
Не вовремя — это значит, что первым, кого я услышал, очутившись у скрытой деревьями скалистой пещеры, был Изгой, матерившийся сквозь зубы. С огромным мечом, который он держал на плече, блондин стоял ко мне спиной возле молодого, но, мать его, меткого стрелка, державшего на мушке карателей внизу.
— Он согнал их в кучу, словно гребаных баранов. Конченый ублюдок просто оставил их всех подыхать перед этими уродами.
— Волками, — резкий разворот ко мне, дикие крики где-то позади и сбоку. Но это проблема Лизарда, а передо мной стояла сейчас моя с сиреневыми, так похожими на глаза моей жены, глазами, — Правильнее сказать "волками", здоровяк. Если ваши парни стадо баранов.
Он медленно опустил руку со своего плеча, обхватывая второй рукоять меча.
— Мокану.
— Морт, — склонил голову, наблюдая за тем, как темнеет его взгляд, как затягивается пеленой ненависти. Увеличивается зрачок, поглощая цвет, растворяя сиреневый в черном.
Он скалится, расставляя ноги и слегка сгибая колени, вскидывая руки к груди. Верхняя губа подрагивает, открывая длинные клыки.
— Правильнее сказать "предатель".
Не говорит — рычит, не отрывая глаз от моего лица. Несмотря на то, как дергается его рука, как сводит плечо в сторону криков стрелка, в шею которого Лизард первым делом запустил хрустальный кинжал. Теперь малолетний ублюдок дрыгался в предсмертных судорогах возле массивных ног Вольского, булькая черной кровью.
А я стиснул зубы, поднимая голову к Изгою. Снайпер совсем молодой. Практически ровесник моего сына. И такой же долбаный идеалист. От мысли, что где-то неподалеку мог в таком же положении находиться Сэм, сжался желудок и бросило в пот. Нет, я приказал им… Ни один не рискнет нарушить мою команду, зная, что их ждет, в лучшем случае, быстрая смерть за ослушание. Но всегда существовала угроза вмешательства подонка-Курда.
— Отпусти их.
Голос Вольского хриплый. В нем нет просьбы, но и нет угрозы.
— У меня приказ на их полное уничтожение.
— И нас? Нас тоже уничтожишь, Мокану?
Выплюнул в лицо, уверенный в ответе, который должен получить.
Еще один громкий крик сзади. Их тут немного. Всего шестеро. На что они рассчитывали, устраивая подобную авантюру? В голове скребется какая-то мысль… догадка. Такая слабая, что, мне кажется, может исчезнуть так же неожиданно, как и появилась, и я пытаюсь ухватить ее, не позволить испариться бесследно. И в то же время смотрю на руки Изгоя, крепко держащие рукоятку меча. Лезвие выполнено из того же голубого хрусталя. Одно неверное движение — и даже вершителю не сносить головы.
— Всех предателей.
Еще шире скалится, а мысль в голове становится плотнее, сгущается в небольшой клубок.
— Твой брат, твоя жена, твои дети.
Он все больше и больше. И будто даже тяжелее. Я таким его ощущаю у себя в черепной коробке. Этот клубок.
— Они тоже предатели, князь? Или кто ты теперь? Какой статус тебе обещали за уничтожение родного клана?
— Черт, Вольский, когда ты успел стать оратором? Сомневаюсь, что за всю нашу историю знакомства слышал от тебя хотя бы треть от сказанного.
— Зато ты верен себе — всю историю нашего знакомства как был куском дерьма, так им и остался.
Вскидывает руку кверху и отводит назад, слегка приседая и напрягаясь еще больше. Гора мускулов. Гора долбаных каменных мускулов, которую я не хочу видеть обездвиженным возле своих ног, как всех остальных идиотов, копошащихся за моей спиной. Их стоны и крики помощи не дают вырасти, сформироваться окончательно моему клубку.
