Но я не смотрела ему в глаза, и когда ледяная вода обожгла кожу, я снова закричала. Невольно. От голода сильно понизился болевой порог и порог восприятия. Меня жгло, я тряслась как в лихорадке, прикрываясь руками, захлебываясь, вжимаясь в стену. Что он делает? Это игра? Это идиотская игра? Или что это? Боже. Я ничего не понимаю. Ничего совершенно. Мне холодно и если это еще немного продлится, я замерзну насмерть. Я не могла с ним говорить даже мысленно, мое сознание отключалось, я воспринимала только приказы вслух и попытки бороться с приступом паники и отчаяния.
"Марианна. Смотри мне в глаза, твою мать. СМОТРИ. МНЕ. В.ГЛАЗА"
Услышала его голос, который буквально взорвал мой мозг и, невольно вздрогнув, подчинилась. Как только наши взгляды встретились, жгучие ощущения ожогов от ледяной воды начали отступать, чувствительность притуплялась и мой мозг пронзило осознание — он забирает всю мою боль. Забирает сейчас, глядя на меня, устанавливая зрительный контакт.
"О Боже, кто ты? Что ты теперь, Ник"
Внутри меня поднималась волна ужаса от понимания, на что он способен сейчас и какую власть получил. Сомнения грызли мою душу, но я перестала содрогаться от холода, хотя реакция тела не изменилась. Зуб на зуб не попадал, только я сама перестала это воспринимать.
"Отлично. Умница, девочка моя. Кричи. Тебе холодно. Тебе безумно холодно. Кричи, Марианна"
Я закричала, но не потому он приказал, я забилась в истерическом припадке от раздирающих меня чувств, я кричала по тому, через что мы сейчас проходим, и от непонимания. Что я для него? Что будет теперь? Он и есть то чудовище, которое описывали охранники, или передо мной мой прежний Ник? Он со мной или он против меня? Где они — приоритеты? Они остались? Или я снова пекшка в его игре?
Пытка длилась так долго, что мне казалось, она бесконечная, но оторвать взгляд я уже не могла. Он полностью контролировал мое состояние. До такой степени, что я была не в силах даже моргнуть. А потом отдал приказ остановиться.
Ник спрыгнул со стола и подошел ко мне, закрывая собой от стражей, оставшихся за моей спиной. Я увидела, как он сглотнул и дернулся кадык, когда взгляд невольно опустился на мои возбужденные от холода соски.
Поднял глаза и встретился со мной взглядом.
— Я хотел услышать подтверждение твоего согласия сотрудничать со следствием… — достал из кармана пальто пакетик с кровью. — И у меня есть весомые аргументы в пользу этого.
"Не смей сейчас перечить или я буду бессилен что-либо сделать"
От вида пакета вспыхнули десна, начало драть горло, но я успела заметить голодный взгляд. Не просто голодный, а безумный, прикрылась руками и, стуча зубами, ответила:
— Согласна… согласна… я умираю от жажды.
Посмотрел на стража, и тот накинул на меня плащ, в который я тут же закуталась.
Передал пакетик воину и вышел, не оглядываясь, приказав напоследок:
— Накормить, одеть и привести в мой кабинет. Продолжим беседу.
***
Меня волоком тащили по темному узкому коридору. Я спотыкалась, сбивала ноги о каменные ступени, но кого это волновало? Точно не этих роботов, которые выполняли приказ своего начальника. Но мне было намного лучше. Тело покалывало после ледяного душа, кровь прилила к щекам, и я наконец-то не мучилась диким голодом, от которого мне хотелось орать и выть. Стражи привели меня в сильно освещенный зал с множеством дверей. Одна из них была чуть приоткрыта, и меня втолкнули туда. Дверь с лязгом захлопнулась, послышался щелчок автоматического замка.
Ник стоял посредине кабинета и смотрел на меня исподлобья. Больше не было равнодушия… я чувствовала этот взгляд кожей. Он кричал взглядом. Там, в сверкающей синеве — боль и отчаяние. Много боли. В ней можно было потонуть, захлебываясь ею, содрогаясь от осознания мрака, в который он погрузился. Но эта боль граничила с исступлением, когда голодная лихорадка затмевает все остальное. Я видела только его глаза и читала в них адскую смесь ярости и желания. В ответ все мое тело наполнилось жаром. Неконтролируемым безумием, что-то темное зарождалось внутри, демоническое, сжирающее мою волю. Оно заставляло кровь бежать по венам, сердце биться быстрее, даже вызывало приступ боли от желания, чтобы он ко мне прикоснулся. Кончиками пальцев. Унизительная жажда. Только не сейчас. Не здесь. Не в этом каменном мешке, где слово "доверие" обесценивается настолько, что даже не понятно его значение. Попятилась назад и наткнулась на стену. Меня привели к нему. Вот он стоит напротив меня, сложив руки на груди. Такой нереально, безумно красивый, чужой, но в то же время до боли родной, все еще безумно любимый: жесткий взгляд, тяжелый, как свинец, и в то же время блестит голодным блеском. Я помнила этот взгляд очень хорошо. Ник шагнул ко мне и стены закружились перед глазами.
Почувствовала спиной холодную стену, согреваясь в той жалкой тонкой робе, которую мне выдал страж.
— Как ты себя чувствуешь?
Его дрожащие пальцы коснулись моих мокрых коротких волос, и я судорожно сглотнула, видя его настолько близко, чувствуя жар его тела. Мне стало тесно в этом маленьком помещении. Мне стало нечем дышать.
— Это имеет значение для инквизитора Нейтралов?
Мне хотелось сбросить его руку от моего лица, но я не знала, что за этим последует. Мне было страшно… я больше ему не доверяла… и себе… Особенно себе.
Ник потянул на себя завязки плаща, не отрывая от меня горящего взгляда, наблюдая, как судорожно я сглотнула.
— Для него имеешь значение ТЫ, Марианна.
Каждое слово лезвием по обнаженным от голода и возбуждения нервам. Я почувствовала его дыхание, и мой собственный взгляд поплыл как от наркотика… сердце забилось в горле, а губы пересохли.
Я тоже тосковала… безумно, до сумасшествия, но вслух тихо прошептала:
— Не делай этого сейчас… пожалуйста.
Уперлась руками ему в грудь и почувствовала, как сильно бьется сердце.
— НЕ делать чего? Не целовать тебя, любимая? Я не могу, Марианна. НЕ МОГУ. Я.Хочу. Тебя. Безумно.
Подтолкнул меня к стене и прислонился лбом к моему лбу. Я видела, как сильно сжаты его челюсти, до скрежета, как горит безумной бездной взгляд.
— Я соскучился, малыш. Я подыхал от тоски по тебе, понимаешь? Все это время. День за днем умирал без тебя, — пробежался пальцами по моей щеке.
От его слов по телу прошла дрожь, неконтролируемая дикая волна сумасшедшей радости. Как пересохшая губка, как умирающий от жажды впитывает каждую каплю воды, я впитывала этот хриплый, срывающийся голос, умоляющий, неуверенный. Никогда не слышала, чтобы Ник говорил таким тоном. Прикосновение подушечек пальцев к моим щекам — и из горла вырвался стон. Мучительный, болезненный, неконтролируемый отчаянный стон тоски по нему. Я не смогла его сдержать. Все вокруг разбилось вдребезги. Остались только его синие глаза, темнеющие от первобытной страсти, и я… задыхающаяся, слабая, сломанная долгой мучительной разлукой и беззащитная в этот голый момент разорванных в клочья масок лицемерия. Когда все чувства обнажились до кровоточащего мяса, до костей, и у меня больше не осталось сил прятать их под слоем лживого равнодушия.
