Все тело саднило и болело, раны от когтей демона затянулись, но остались шрамы, болезненно срастались кости. Медленно, очень медленно. Из-за голода. Я только молилась не потерять достоинство, не показать насколько мне страшно и не сломаться. Если им удастся заставить меня говорить, то я всех потяну за собой. Я пыталась мысленно представить куда меня ведут, но бесполезно. Только под ногами насыпь из горячей земли сменилась холодной мерзлотой, а потом и вовсе каменными плитами. От стен здания куда меня ввели веяло смертью. Воздух пропитался ею. Я чувствовала этот дикий ужас, эту вонь гниения. Скорее это мое больное воображение, но в этом месте умирают мучительной смертью и ауру этих страданий я впитываю кожей. Я понимала, что мы спускаемся на лифте, лязгают замки. Меня втолкнули в какое-то помещение и по телу прошел мороз. Каждый волосок встал дыбом.
Пинками и тычками меня заставили идти вглубь комнаты. Меня начало лихорадить от ужаса.
Я слышала чьи-то дикие крики, настолько ужасные, что кровь стыла в жилах. Мольбы, плач, бульканье крови, хрипы и стоны мучительной боли. А потом все стихло тот, кто издавал эти звуки уже мертв. Почувствовала кожей и все внутри заледенело от паники.
Послышался шорох, и я с ужасом поняла, что кого-то тянут по полу. Он не сопротивляется… потому что это только тело. Теперь меня с такой силой толкнули вперед что я еле удержалась на ногах.
— Без Морта не начинаем. Таков приказ.
— После него она превратится в жалкое подобие тела. Они все посмел него непригодны к употреблению.
— Смирись. Будет другая.
— Женщин не привозили пару лет… особенно таких красивых.
— Тихо. Морт идет.
— Да чтоб он сдох.
Они притихли, и я физически почувствовала их страх. Словно воздух завибрировал и появился запах трусливого пота, адреналина и ненависти.
— Поставить лицом к стене.
Я застыла на месте. Нет, не от страха… я замерла потому что узнала этот голос. Меня словно окатило ледяной водой, а потом обожгло серной кислотой. Я не могла пошевелиться… Боже. Это не может быть ОН? Только не здесь. Но я не могла ошибиться. Я бы узнала его голос из миллиона других. Нет. Только не Ник, не в этом мертвом месте.
— Я сказал — лицом к стене.
Мне хотелось содрать повязку, мне хотелось увидеть обладателя этого голоса. А я лишь вертела головой, почувствовала чьи-то руки и треск одежды. Мне хотелось закричать, а я словно онемела, сердце билось в горле, вызывая приступ слабости, тошноты, триумфа…
— Может вырубим камеры и присоединишься к нам… смотри какая.
Холодные пальцы заскользили по ключицам к груди и меня обдало волной омерзения. Хотелось закричать, но я словно онемела.
— Ты бы хоть посмотрел на нее, Морт. Смазливая сучка. Какое тело.
— Я сказал к стене и раздеть. Наголо.
Меня подняли за волосы и толкнули с такой силой, что я ударилось о стену и едва затянувшиеся раны от когтей демона заныли, грозясь разойтись. Кто-то схватил меня за волосы и потянул назад, заставив запрокинуть голову. Я задыхалась. Я хотела слышать голос того, кто отдавал приказы снова. Почувствовала, как на спине рванули ткань и удивленный возглас одного из них:
— Падшая. Какие аккуратные шрамы от крыльев.
Я тихо всхлипнула и вдруг почувствовала, как кто-то касается моих лопаток, по контуру шрама, меня резко развернули и тут же сорвали повязку с лица. Время остановилось. Разбилось вдребезги, исчезло и весь мир завращался вокруг меня на бешеной скорости. Я смотрела в ледяные синие глаза. Пронзительная голубизна. Опасная, острая и завораживающая. Сердце перестало биться, оно остановилось. Меня все еще держали за волосы, но я не чувствовала боли, мне казалось я сейчас разорвусь на части от желания заорать, взвыть… не от страха, от дикой радости, от извращенного наслаждения снова видеть его лицо. Он смотрел на меня не моргая, застывшим взглядом, а потом прорычал:
— Выйти всем. Пошли вон.
Ник мучительно медленно коснулся моих волос и по его телу прошла волна дрожи, она тут же передалась мне, оголяя нервные окончания, обнажая тоску, отчаянную дикую голодную тоску, пожиравшую меня все эти пять лет. Оказывается, достаточно просто его увидеть, чтобы понять какими ничтожными были попытки забыть, какими жалкими и бесполезными. Даже в этом жутком месте, где воняет смертью, я снова ожила и задышала, когда увидела его. Один взгляд, и воскресла. Болезненно наполненная им до краев. До разрывающей безумной радости. Судорожно сглотнула и вздрогнула, когда в мое сознание ворвался его голос, я даже не сразу поняла, что не слышу его вслух:
"Молчи. Ни слова"
***
Я не верил собственным глазам. Голодный, дикий бред. Это игра моего воспаленного сознания. Отчаянная ломка, очередной рецидив, потому что передо мной мой личный наркотик, моя персональная доза смертельного яда. И меня буквально разорвало напополам от желания просто прикоснуться к ее израненной коже, получить хотя бы ничтожную часть, глоток извращенного кайфа.
Твою ж мать. Она не могла сделать этого. Только не моя маленькая девочка. Что же ты натворила, малыш? Посмотрел в глаза, полные недоумения, ужаса и боли, и зарычал на ублюдка, державшего ее за волосы.
— Выйти всем. Пошли вон.
Оставшись, наконец, наедине с Марианной, вдруг отчетливо понял, что это конец. Наш конец. Потому что приговор о ее казни уже вынесен. Не мной вынесен, и не мне его отменять. Я твою мать бессилен, что-либо изменить.
Подошел к ней и едва не зарычал от запаха, сводившего меня с ума в воспоминаниях. Провел рукой по волосам, понимая, что этот приговор был вынесен нам обоим.
Прикосновение отозвалось в теле мучительной болью, каждая клетка заныла, требуя продолжения: гладить, ласкать, обнимать, целовать. Пожирать взглядом и сминать кожу, зарываться в волосы и рычать от наслаждения вдыхать ее всю.
Как голодный, не видевший и крошки хлеба долгие недели, я понимал, что нельзя так много, так сразу. Даже если хочется до безумия, до дрожи. Марианна нервно сглотнула, в глазах отразился страх и недоверие.
Послал ей мысленный приказ, понимая, что всего одно неверное движение, и у местного палача будет сразу две жертвы.
"Молчи. Ни слова".
Ее глаза распахнулись еще шире, она будто не сразу поверила, что слышит меня в своей голове, потому что я молчал.
Схватил ее за подбородок вглядываясь в бледные, заостренные четры лица,
"Что ты натворила, малыш?"
Она дышала слишком часто, задыхаясь от страха, подняла на меня взгляд, и я еле сдержался от того, чтобы не рвануть ее к себе, обнимая, лихорадочно скользя по ее телу голодными руками.
"То, что нужно было сделать еще много лет назад"
Едва не застонал, услышав ее голос у себя в голове. Проклятье. Как же я скучал по нему.
