— Я так понимаю, летопись о трусливом князе Эйбеле ты уже получил?
— Ник, вот эта информация стоит больше золотого запаса всего нашего клана. Как тебе удалось ее раздобыть? Ожидается самая масштабная чистка кадров в истории Братства.
Широко улыбнулся брату:
— Ты же меня знаешь, Влад. Ловкость рук и никакого мошенничества.
Воронов приподнял бровь в ожидании ответа. Упертый сукин сын. Сидит с воистину королевским спокойствием и плевать хотел на то, что мне не хочется раскрывать свои карты.
— Я установил слежку за немцем, Влад, понимая, что вряд ли тот будет соблюдать правила игры. Не из того теста гребаный ублюдок. И со временем удалось получить эти самые ценные доказательства его сотрудничества с судьями.
Пожал плечами:
— Как-то так, Влад. Дело за малым — передать их Нейтралам, пусть сами разбираются со своими продажными ставленниками.
Воронов понимающе кивнул головой, сцепив руки в замок.
— Но Эйбелю стоит отдать должное. Подобраться к "гарантам объективности" самых Нейтралов — это грандиозный план. Я уже не сомневаюсь, кто помог ему в этом. В данном случае судьям должна была быть дана АБСОЛЮТНАЯ гарантия безграничной власти в своей сфере. На кон поставлено все. После такого разоблачения все их семьи будут уничтожены.
Я встал с кровати и потянулся, повел плечами, разгоняя кровь по всему телу. Подошел к мини-бару возле стенки.
— Куда она уехала, Влад?
Брат резко встал со стула и тихо ответил:
— Марианна не захотела оставаться в этом доме, пока… — он не договорил, а я окаменел, понимая, что он имел в виду. Ушла. Ушла, потому что невыносимо находиться со мной под одной крышей. Противно? Или боится?
В висках нещадно зашумело.
— И где она сейчас?
— Я тебе этого не скажу, Ник… — в голосе Влада звучала жалость. Дьявол. Вскинул голову, встречая понимающий взгляд карих глаз, — до тех пор, пока она сама не попросит об этом.
С этими словами Влад вышел из комнаты. Голова вдруг показалась невероятно тяжелой. Что за черт? Сжал пальцами виски, пытаясь собрать воедино все мысли.
Рино подошел и положил что-то на постель.
— Я отвез ее по просьбе твоего отца в безопасное место. Она не одна, Мокану. Не беспокойся. — Он замолчал. А после я услышал звук удаляющихся шагов. И уже от самой двери донеслось.
— Последний звонок — номер телефона Фэй. И да, теперь ты у меня в долгу, князь.
Повернул голову и на миг перестал дышать. На кровати лежал сотовый телефон. Усмехнулся. Да, полукровка. Теперь я у тебя в долгу.
Дрожащей рукой взял телефон, глядя на набранные цифры и буквально слыша, как гулко застучало сердце. Каждый стук отдавался эхом в голове.
Подошел к столу, на котором сиротливо стояла бутылка и, не обращая внимания на бокал, пригубил из горлышка, попутно нажимая на вызов. Трубку взяли не сразу.
— Алло.
Но в ответ лишь тишина.
Внутри будто что-то сжалось, предвкушая. Еще не осознавая в полной мере, почему дыхание на том конце провода кажется настолько родным и знакомым.
— Алло. Фэй?
— Нет… — ее голос сорвался, — не Фэй.
Вашу мать. Марианна. Она говорила тихим голосом. Еле слышно. Но для меня эта фраза прозвучала будто по громкоговорителю. Задержал дыхание и еле вытолкнул воздух из себя, не веря, что слышу именно ЕЕ голос.
Я прокашлялся, чувствуя, как резко в горле пересохло,
— Это я, малыш, — хотя прекрасно знал, что она меня узнала.
— Фэй сейчас занята. Перезвони позже.
Я физически ощущал, что ей каждое слово далось с трудом, но она все же смогла сказать. Закрыл глаза, вслушиваясь в нежный голос той, что стала за эти годы смыслом всей жизни.
Она отвечала короткими фразами. Сухо. По существу, так, словно говорила с совершенно чужим человеком. С таким же успехом она могла бы отвечать и на звонки партнеров Влада по бизнесу.
Вот только сейчас она говорила со мной. Со МНОЙ. Хотя, видимо, я и правда стал ей совсем чужим за этот короткий промежуток времени.
Я не хотел упустить шанс поговорить с ней. Пусть недолго. Пусть пару минут, минуту. Но я не мог отказать себе в этом.
Она не бросала трубку, что давало призрачную надежду.
— Как ты, малыш? — Спросил и затаил дыхание в ожидании ответа. Что же ты ответишь, маленькая? Сбросишь ли звонок?
Она замолчала на долгие секунды, которые растянулись на целую вечность. А я в тот момент рад был и тому, что просто слышу ее дыхание в трубке.
— Как я? Как может чувствовать себя мать, которая больше месяца не видела и не слышала своих детей? Если ты позвонил… просто скажи, когда ты дашь мне услышать их голоса? Не наказывай меня ими, Ник, и их не наказывай. Они не виноваты.
Словно получил жесткий удар в солнечное сплетение. Дышать сразу стало невыносимо трудно, а в груди разливалось мерзкое чувство вины.
Марианна была права. Я наказывал и ее, и детей, и себя. Наказывал тем, что лишил нас друг друга. И, как оказывается, совершенно несправедливо. В очередной раз. Только в ее голосе помимо упрека, какая-то странная обреченность… словно каждое слово, сказанное мне, она произнесла через силу.
Судорожно глотнул виски и прошептал резко охрипшим голосом:
— Я позвоню тебе завтра, Марианна. Сегодня поговорю с детьми, и завтра мы с тобой уже сможем увидеть их. Ты поедешь в Англию со мной?
И снова мучительно долгая пауза, не сразу понял, что в ожидании ответа вцепился пальцами в стол перед собой.
— Да. Я поеду… К детям.
Облегченно выдохнул, услышав положительный ответ. Я мог себе представить, что для нее значили все эти дни вдали от детей. Осознание этого больно резануло по сознанию. Хоть и понимал, что сегодняшняя ситуация — всего лишь результат моих и только моих действий. Но, черт возьми, от понимания этого становилось не лучше, а хуже.
Марианна отключилась, и я сжал мобильный в руках. Стиснул зубы и закрыл глаза. Как же сильно я хотел сейчас поговорить с ней. Рассказать ей обо всем. Раскрыть причины… но это скользкое ощущение, что ей уже не нужны никакие слова с моей стороны, не отпускало. И потому я молчал. Завтра… Завтра мы поговорим, малыш. В самолете. И завтра же я верну тебя домой. Туда, где и должна быть моя жена. Рядом со мной. Я был уверен, что это еще возможно… моя проклятая самоуверенность… дьявол ее дери.
А на следующий день меня ожидало очередное разочарование. Да, Марианна согласилась лететь со мной. Но не одна. Вместе с нами в самолет села и Фэй, одарившая меня странным взглядом, полным одновременно и упрека, и сожаления. Марианна наглядно продемонстрировала, что перестала доверять мне. Даже хуже, она боялась остаться со мной наедине.
