Кроме того, за эти три дня были подписаны все документы клана Истинных львов, дававшие нам возможность для легального существования. Так что можно смело утверждать, что три дня — это немалый срок в жизни бессмертного.
Но если посмотреть с другой стороны, тот же срок был мал, ничтожно мал. Всего три дня назад я видел Марианну, разговаривал с ней, прижимал к себе, брал ее. Да, исступленно и яростно, одержимый ненавистью к нам обоим, но брал, и она отдавалась, тоже несмотря на свое презрение ко мне. И пока я держал ее в объятиях, еще оставалась надежда все вернуть… отмотать назад этот кошмар, когда я мог потерять ее. Фальшивый контроль над ситуацией. К черту, ничего я не контролирую, когда она рядом, и никогда не контролировал. Я в ее руках и она может раздавить мое сердце одним взмахом ресниц, хоть и не догадывается об этом. Я смотрел на свои ладони и видел, как они дрожат, когда я вспоминал, как отхлестал ее по щекам, как мял тело, подчиняя себе, как выпустил голодное чудовище и позволил терзать любимое тело и душу. Представил с другими — и зверь оскалился, сорвался с цепи.
Только эта женщина могла сдерживать его, как никто другой, и именно она могла раздразнить его и заставить обезуметь от жажды крови. Ее крови. Ее слез. Я ненавидел это чудовище, а она любила. И за это оно… до сумасшествия обожало свою жертву, добровольно отдавшуюся в когтистые лапы хищника, который в любой момент мог сожрать ее и сдохнуть рядом от тоски.
Я помнил каждое слово, каждый взгляд, наполненный злобой и ненавистью ко мне. Три бесконечные ночи я видел будто наяву этот отчаянный упрек в любимых глазах, горящих болью и диким разочарованием. И каждую ночь огромным усилием воли я сдерживал себя, чтобы не сорваться, не послать все к такой-то матери. Пусть ненавидит, пусть кричит, пусть рвет меня на части беспощадной ненавистью, но мне нужно слышать ее голос. Мне до дрожи хотелось зарыться в ее волосы дрожащими пальцами и вдыхать аромат шелковистых волос, овладеть ею, и на этот раз уже по обоюдному желанию, долго и нежно ласкать желанное тело, заставляя ее протяжно стонать, а потом кричать мое имя пересохшими губами. Дьявол, я хотел до боли в костях, до дрожи убедиться, что она все еще любит монстра. Мне это было необходимо как воздух и именно этого воздуха сейчас катастрофически не хватало, я задыхался, и ничего не мог с этим поделать. Проклятье, я не просто не мог, а был обязан все разорвать своими собственными руками на части, ломать ее, и крошить свое сердце вместе с ее сердцем. Я делал это ради того, чтобы она жила… какая ирония, жестокая уродливая насмешка судьбы, но именно мои действия могли лишить ее жизни. В таком случае все стало бы напрасным.
Про себя я уже решил, что во время следующего визита раскрою перед ней карты. Я расскажу ей план игры, и она сама решит, принимать в этом участие или нет. Я больше не хочу ничего от нее скрывать. Пусть знает почему… Пусть знает… даже если и не примет этого, не поймет, но видеть ненависть в ее глазах невыносимо.
***
Я был в Лондоне на встрече с элитой бывшего европейского клана, теперь уже вошедшего в состав Истинных львов, когда зазвонил экстренный мобильный телефон.
Кинул взгляд на дисплей и подобрался, увидев имя звонившего — Серафим. Проклятье. В последнее время этот парень звонит мне только в случае неприятностей. И с каждым разом причина, по которой он звонит, становится все хуже и хуже. Хотя, учитывая прошлый раз, нынешний повод для звонка явно не мог быть катастрофичнее предыдущего.
Каким же идиотом я был, думая так. Оказывается, может. Когда я нажимал на кнопку, поднеся трубку к уху, я даже не подозревал, насколько могу ошибаться.
— Говори, Зорич.
— Николас, на нейтралке кое-что произошло. — он смолк, явно обдумывая свои дальнейшие слова, — Марианна сбежала. Сегодня. Примерно два четыре назад.
— Не понял. Что значит сбежала? — мой голос казался абсолютно спокойным, но внутри уже клокотала поднимавшая голову злость.
— Я пока не знаю подробностей побега. Знаю лишь, что она исчезла. На территории поместья ее нет. Я только еду туда. Но… — он замялся. В груди резко похолодело. Еще никогда на моей памяти этот парень не обдумывал настолько долго информацию, прежде чем сообщить мне ее. Я даже не представлял, что могло лишить дара речи Зорича.
В нетерпении прорычал в трубу, чувствуя возвращающееся чувство тревоги:
— Зорич, мать твою, не тяни.
Серафим вздохнул:
— Есть предположение, что ей помогли сбежать. Я точно не знаю всей схемы. — снова напомнил он и, сделав паузу, добавил — Это Дэн. Он тоже исчез. Скорее всего он вывез ее на своей машине.
Меня как будто облили ледяной водой. Это был удар поддых. То самое мерзкое сомнение прозвучавшее в голосе Серафима отравило и меня ядом. По венам потекла горькая желчь подозрения. Я ожидал чего угодно, но не этого. Она не просто сбежала. Она сбежала с другим. Оставила меня. Я покачал головой, не веря услышанному. Марианна не могла так поступить. Только не моя маленькая девочка. Этот ублюдок выкрал ее. Ну, конечно. Он уже тогда посмел нарушить мой приказ. И, наверняка, сейчас вез ее к Воронову, в надежде получить награду.
Почувствовал, как прорвались клыки, всем существом овладела жажда крови того ублюдка, посмевшего выкрасть мою жену. Конечно, он, понимал, что подписывает этим поступком себе смертный приговор, но тем не менее сделал это. Надеялся на покровительство Короля? Я усмехнулся, что ж, тем самым Дэн выбил себе билет на долгую и мучительную смерть. Он, мать его, будет участником феерического шоу хард кор, где выживших нет.
— Она не могла сбежать Серафим, — рявкнул я, — твой доверенный выкрал ее и сейчас, наверняка, везет Марианну к ее отцу в Асфентус. У него два часа форы. Мне плевать, как, но ты должен выяснить, где этот урод находится сейчас. Чтобы через полчаса я уже знал, в какую сторону двигаться. Поднимай вертолеты, оцепить весь периметр, подключи человеческую полицию. Не дать им добраться до границы.
Я выключил трубку и, закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. В твоих же интересах, Дэн, чтобы моя жена не пострадала. Какой же я наивный идиот. Я верил, что она не могла уйти от меня по доброй воле. Я все еще верил ей, несмотря на то, что Марианна уже не скрывала своей ненависти ко мне. О, меня ждал чудовищный удар. Меня ждала персональная экзекуция. Гореть живьем не так больно, как осознавать, что тебя предали. Понимать какой я жалкий рогоносец в глазах того же Зорича, который понял все намного раньше меня.
Я смотрел на эту умопомрачительную, нежную улыбку. Немного несмелая, но от этого не менее ласковая. Твою ж мать… чтоб я был проклят в сотый раз, если я не повелся в свое время на точно такую же. Чуть прикушена нижняя губа. В глазах блеск возбуждения и интереса. Того легкого зарождающегося женского интереса от которого у мужчины перехватывает дыхание и начинает ныть в паху.
Их двое. Они сидят на скамейке во дворе гостиницы. Слишком близко друг к другу. Непозволительно близко. Так садятся рядом не просто знакомые и уж тем более не хозяйка со своим подчиненным. Черт, да даже друзья. Они о чем-то увлеченно разговаривают, и снова улыбка. Нежная, вашу мать. Кокетливо закушенная губа… Возбужденный взгляд. Они сидят вдвоем практически в обнимку. А затем…
