Мы напивались несколько часов подряд, хотя, вернее будет сказать, что напивался все-таки больше я. Ищейка четко понимал, почему я выбрал его компанию, и старался не терять контроль над ситуацией.
Через некоторое время ему позвонили, и он, бросив быстрый взгляд в мою сторону, ответил. А затем, тихо произнес, видимо, не предполагая, какой именно реакции ждать от меня в таком состоянии:
— Все готово. Марианна уезжает уже через час.
Молча кивнул и встал, кинув несколько банкнот на стол. Слишком скоро. Дьявол. Я сам торопился отправить ее в безопасное место, а когда этот час наступил, мне кажется, что еще слишком рано для расставания. Только не так. Не после того опустошившего нас обоих скандала…
Зорич направился к своему автомобилю, а я к своему. Успокойся, Мокану, ты сам еще до поездки в клуб приказал Серафиму подготовить все для отъезда Марианны. Обратного пути все равно уже нет. Так надо. Ради ее безопасности. Ради всей нашей семьи.
Вот только разум отказывался смириться с этим. Сердце кольнуло от осознания того, что она уезжает. Прямо сейчас. Может, даже я застану ее перед отъездом. Мы не разговаривали с ней с момента ее переселения в другую комнату. Если не считать ссору. Но тот скандал конструктивным диалогом никак не назовешь.
И вот она уезжает. Оставляет меня. Причем, мне даже не пришлось уговаривать ее, придумывая разные причины. Она сама так решила. За нас обоих. Сомкнул руки на руле с такой силой, что на миг показалось, сломаю. В тот момент, не сразу понял, что неосознанно затаил дыхание, а кулаки сжались сами собой. Такого раньше не было, чтобы она всего лишь ставила меня перед фактом. Да еще и чемоданы заранее собрала. Как будто мое мнение ничего не значило.
И сейчас я даже не знал, чего хотел больше: чтобы она все еще была дома или же уже уехала. Саркастически усмехнулся в одиночестве салона. Кого я обманываю? Конечно, я хотел, чтобы она все еще находилась в поместье, чтобы кинулась мне на грудь и исступленно поцеловала, заверяя в своей любви… Мы еще очень нескоро увидимся…
Заехал на территорию и меня окатила волной облегчения. Успел. Слуги только заносили вещи в машину.
Кивнул Зоричу, уже вовсю управлявшему всем процессом, и зашел домой. Марианна как раз спускалась по лестнице. Одета в коротенькое черное платье и туфли на высоких каблуках. Моментально озверел, представив, как она поедет в этом в одной машине с чужими мужиками. Понимал, что она сделал это намеренно, чтобы вывести меня из себя, зная, как я отреагирую на подобное.
На чистом автомате собирался шагнуть навстречу, когда встретился с ее ледяным взглядом. И внутри что-то оборвалось. Резко. С мясом. Понял, что никого прощания не будет. Ни слез, ни упреков, ни просьб, вашу мать. Ничего. В сиреневых глазах царил самый настоящий лед. Холодный и отталкивающий. От которого стыла кровь в жилах.
Марианна посмотрела прямо на меня и прошла мимо. Совсем рядом. Так, будто меня там и не было. Я лишь крепче стиснул зубы и сунул руки в карманы, чтобы не сорваться. Не схватить ее за руку и не выбить из головы все эти долбаные мысли о расставании. Их я понять не мог, как ни силился. Разве она может быть свободна вдали от меня? И что тогда значит для нее "быть свободной"? Быть независимой от меня? Этого она желает? Возможности самой принимать решения? Если она добивается именно такой "свободы", то я точно не мог предоставить ей этого. Я сам был накрепко привязан к ней невидимой веревкой. И сейчас эта веревка была накинута на мою шею, и душила, не давая возможности вздохнуть полной грудью. Марианна отдалялась от меня, а захват, вместо того, чтобы слабеть, смыкался на горле все сильнее.
Выдохнул воздух и пошел в кабинет. Сразу направился к бару и, не обратив внимания на стакан, взял бутылку виски.
Сделал глоток янтарной жидкости и встал у окна. Следил, как парни усаживались во внедорожник. Серафим давал последние распоряжения водителю. Вот к машине подошла Марианна, и один из охранников, кажется тот самый ублюдок, что недавно был наказан за своеволие, помог ей сесть в машину. Она поблагодарила его и улыбнулась. Улыбнулась, черт побери. Какому-то гребаному придурку. А на дом даже не оглянулась. Зная, что еще долго не увидимся, меня игнорирует, а ему скалится.
Джип взревел и уехал. А я все еще стоял у окна и чувствовал, как накатывает волнами дикая ярость. На Марианну, на себя, на Влада и этого сукиного сына Асмодея. Но больше всего на жену. Она уехала так, будто ставила точку в наших отношениях. Будто не было этих десяти лет нашей общей жизни. И теперь она начинала новую жизнь. Без меня. Совершенно другой. Такой, какой я ее еще не знал. Зато она меня знала. И, наверняка, понимала, что это не все. Разговор у нас с ней состоится. И теперь я уверен, что скоро.
— Проклятье, — со злости кинул бутылку в стену и обернулся на дверь, встречая ошарашенный взгляд своего начальника охраны.
Я ходила по пустым комнатам шикарного поместья. И смотрела на стены остекленевшим взглядом. Мне казалось, что я сошла с ума. Нет, не просто сошла с ума, а превратилась в сгусток боли, от которой ослепла и оглохла; от которой каждая клеточка моего тела болела настолько невыносимо, что я не могла даже вздохнуть. Я держалась за стену и просто бродила по коридорам. Часами, днями. У меня шумело в голове, и я не отдавала себе отчет в том, что просто снова и снова прохожу по незнакомым пустым комнатам, мои шаги эхом отдаются под высокими сводами и застывают где-то очень высоко, теряются. Я их слышу, а биение своего сердца — нет. Я не знаю, сколько дней я здесь провела. В своей новой тюрьме. Наверное, неделю. Может меньше, а может больше, но то что это тюрьма и в ней меня заперли, чтобы больше не мешала, я уже не сомневалась.
В первый день своего заточения я кричала, меня била истерика, швыряла посуду, стучала в двери, разбивала окна с витыми решетками. Я не верила никому из них. В тот момент не верила, что меня здесь заперли по ЕГО приказу. Я требовала выпустить, умоляла, обещала деньги, почести. Я унизительно заглядывала в глаза охранников и просто молила сделать хоть один звонок к НЕМУ. Чтобы он забрал меня, приехал и нашел меня. Как это было всегда. Но мне просто сухо отвечали "не велено". Я кидалась на них с кулаками, я орала, но ко мне относились еще учтивей, чем в моем собственном доме. Слуги боялись на меня смотреть, а охрана стойко вынесла сутки моих криков и истерик. Мне неизменно приносили попить, поесть, мою порцию крови в пакете и выполнялась любая прихоть. Все. Кроме выйти за периметр или позвонить и воспользоваться интернетом. В этом проклятом доме не было ни одного телефона или компьютера. Я была уверенна, что меня похитили, хотя и видела все те же знакомые лица охранников. Но это они же и подстроили. Конечно они. Ник заплатит за меня и заберет отсюда. Когда найдет — они все сдохнут. Все до единого. Каждый из них. Я была в этом уверена. Наивная глупая дурочка. Я все еще верила в него. Разве он не сказал мне верить? Разве не просил об этом? Он бы не обманул.
Я была отрезана от внешнего мира. В этот дом не просачивалась никакая информация. Лучше бы и не просачивалась. Наверное, если бы я оставалась в неведении я бы не сошла с ума, как сейчас.
