— Я никогда не забываю кто ты. Ты не даешь мне забыть.
Я вышла из кабинета, чувствуя, как слезы все же катятся по щекам. Есть вещи, через которые переступить невозможно.
Я могу простить ему все, но я не прощу вот этого дикого чувства безысходности, когда я должна выбирать между ним и отцом. Это невыносимо. Это сводит меня с ума. Даже то, что я видела его с той женщиной, все меркнет, перед чувством этой безысходности. Ник запретил кому бы то ни было появляться на территории поместья, он обращается со мной как со своей вещью, и он напомнил мне, что я должна его бояться. Нет, хватит, я не боюсь, я видела от него слишком много боли, чтобы ломаться каждый раз, когда он приказывает мне или звереет, не сдерживая эмоций. Я, наверное, уже прошла тот этап, когда дрожала от его гнева. Сейчас я хотела одного — уехать к детям. Рядом с ними меня не будет пожирать тоска, я не буду видеть, как начинается война между двумя мужчинами которых я люблю, самыми главными мужчинами в моей жизни — моим отцом и моим мужем.
Я не приму твоих решений Ник, ведь ты не принимал в расчет мое мнение, мои чувства, мою боль и тоску.
Я вернулась к нам в спальню, несколько секунд смотрела на нашу постель, а потом решительно вышла оттуда и направилась в комнату Ками. Завтра прикажу слугам оборудовать для меня в доме другую спальню. Я больше не буду безропотной овцой на заклании, я тоже имею право голоса и право, чтобы с моим мнением считались. Я вошла в детскую и заперлась на ключ изнутри. Да, он разнесет дверь в щепки ели решит зайти, но он будет знать, что я этого не хочу. Бросилась на постель, и инстинктивно обхватив подушку руками зарыдала. Я еще не понимала, что это начало конца. Начало моего осознания того, кто такой на самом деле Николас Мокану и что я значу для него. Приоритеты были расставлены и я… я далеко не на первом месте в его списке жизненных ценностей, я скорее приложение к вальяжной жизни хищника, легкая добыча, которую можно легко заманить в свои сети.
Но и я изменилась, Ник. Я выросла рядом с тобой. Я уже не та девочка, которая смотрела на тебя восторженными глазами и внимала тебе как Богу. Я взрослая женщина и не хочу, чтобы ты ломал меня, подминал под себя. Я устала. Я хочу жить, дышать улыбаться, смотреть как растут наши дети и быть счастливой. Только я почему-то не уверенна, что ты сможешь мне все это дать, потому что моя любовь к тебе, она как безумие, которым горит моя душа, а ты… ты убиваешь меня ядом жестокого безразличия, но ведь всегда есть предел… когда любовь может умереть, захлебнуться в агонии… и я… я боюсь утонуть в пустоте. Я боюсь разочароваться в тебе…
Глава 5
Когда я выходил из душа, я уже знал, что Марианны нет в нашей спальне. Так уж сложилось: я всегда чувствовал кожей ее присутствие рядом. Сейчас же я ощущал лишь холод пустой комнаты вокруг себя, и откуда-то появилось нестерпимое желание найти ее. Найти Марианну и успокоить. Я знал, что она чувствует. Я читал это в ее глазах, позе и словах. Моя девочка не просто обижена, она в полной растерянности от того, что не понимала происходящего. Я ощущал собственным телом ту боль, что сейчас терзала ее, разрывая Марианну буквально пополам.
Обо всем этом я знал и без ее слов. Вот только не мог ничего сделать, чтобы изменить это состояние. Пока не мог. Вопрос о том, чтобы рассказать все подробности нашего с Серафимом плана моей жене, даже не стоял. Узнай, она, что я задумал, ни за чтобы не согласилась со мной. Более того, уверен, стала бы мешать в осуществлении задуманного.
А то, что мой план уже совсем скоро вступит в действие, я понял после звонка Альберта. В котором глава Северных сообщал, что согласен подписать договор об объединении двух кланов. Что же, Мокану, неплохо поработал. Вот только даже это не приносило облегчения. Наоборот, все больше сжималось сердце от предчувствия беды большей, чем сейчас угрожала нам. Долбаная интуиция.
Правда, немец уточнил, что проект документа разработают его юристы. А это значит, что он готовится выторговать себе нехилые дивиденды с заключения этого соглашения. Надо будет немедленно вызвать к себе Серафима и все — таки подготовить и свой вариант договора.
Все это я обдумывал, пока шел по коридору в сторону комнат детей. Я знал, что Марианна в одной из них. Она всегда в моменты меланхолии приходила туда, даже если самих детей не было дома. Заглянул в комнату Сэми, и, убедившись, что она пуста, подошел к маленькому царству моей принцессы.
Я дернул ручку, но она не поддалась. Вот это сюрприз, Николас. Меня захлестнуло бешеное желание сломать эту гребаную дверь к чертям собачьим. Зайти в комнату и напомнить Марианне, как я ненавижу запертые двери. Я чувствовал, как кровь со скоростью света гнала по венам, и удлинялись клыки. Твою же мать. Она отлично знает, что какая-то хлипкая деревяшка для меня не преграда. Просто таким способом решила показать мне мое место. Я уже занес руку, чтобы снести это препятствие, но в последний момент остановился.
Если она хочет поиграть в обиженную невинность в последние дни нашего совместного пребывания, то пусть так и будет. Я развернулся и пошел обратно в спальню, напоследок громко бросив ей:
— Это был твой выбор, Марианна.
Намного позже, уже после телефонного разговора с Зоричем, в котором приказал ищейке достать мне всю информацию об Изабэлле Эйбель, я сидел в кабинете, заливая в себя один за другим бокалы виски и борясь с желанием подняться наверх к Марианне. К этому времени я уже пару раз набирал номер Влада, но упрямый сукин сын, похоже, включил меня в черный список. Хотя, наверное, это все-таки произошло не сейчас. Иногда казалось, что брат меня из этого списка даже и не исключал.
Конечно, чего греха таить, подобное чаще случалось все же по моей собственной вине. Когда решения принимались вот так. Единолично. Только, как показали события трехгодичной давности, иногда из-за необдуманных или же эгоистичных действий одного страдают сотни и даже тысячи невинных.
Этого дерьма я сполна наелся в последней войне против демона. Теперь подобное предстоит сделать Владу. Не было ни капли сомнений в том, что Воронов сейчас совершает те же ошибки, что и я не так давно. Вот только, как говорится, со стороны всегда легче увидеть чужие промахи.
Уже завтра я подпишу с Эйбелем контракт и официально стану не только отделен от брата в глазах общества и, что важнее, Асмодея, но и стану, в какой — то мере, его прямым конкурентом. Конкурентом за власть, влияние, бизнес. Для Влада я стану подлым предателем, ради корысти поправшим принципы нашего отца. А Марианна убедится в который раз, что тот, кого она полюбила, не что иное, как придуманный ею самой образ.
И в такой ситуации время играло против меня. Чем больше я тянул с тем, чтобы отправить Марианну в поместье на нейтральной территории, тем больше становилась вероятность неблагоприятного исхода всей этой истории для нашей семьи.
***
Вчера мы подписали с немцем договор об объединении кланов. Изабэлла терлась об меня, как голодная кошка, совершенно уже не стесняясь присутствия братца и Серафима рядом. Все шло по накатанной. Именно так, как я и планировал. Вот только сейчас, сидя в одиночестве в собственном кабинете, я не чувствовал никакого удовлетворения на этот счет. Каждый шаг вперед, что я делал для достижения поставленной цели, отбрасывал меня на пять или десять шагов назад в отношениях с любимой женщиной.
