— Как она? — спросил Влад и стиснул челюсти. — Надеюсь, живая?
— Да, живая. Она останется в моей комнате, пока полностью не поправится, и впредь я буду следить, чтобы никто ее не трогал.
— Место этой падали внизу, в клетке. Она не достойна ходить по этому дому и марать его своим грязным присутствием.
— Это не падаль, Влад. И она пробудет здесь столько, сколько нужно. Иначе я не стану помогать тебе.
Король усмехнулся, но Фэй уже не чувствовала того напряжения.
— Ты неисправима, Фэй. Защитница бедных и обездоленных, да? Невзирая на то, что ее родня лишила тебя счастья и радости, любимого мужа, брата, подруги? В тебе находятся душевные силы выхаживать эту сучку, которая перегрызёт нам всем глотку, как только сможет.
— Не сможет. Я влила ей огромную дозу лекарства, заглушающего её способности. От демона в ней останется лишь потребность в крови бессмертных. Ты лучше займись своими псами, которые ослушались приказов короля.
Влад несколько секунд смотрел на Фэй, а потом тихо сказал:
— Как только она придет в себя, пусть возвращается обратно в клетку. Там ее место. Я так решил. Можешь навещать ее в подвале. Я не возражаю.
Он развернулся и пошёл к себе в кабинет, а Фэй облегчённо вздохнула. Она толкнула дверь спальни и замерла на пороге. Девушка стояла посреди комнаты и смотрела на неё сверкающими серыми глазами и в них, кроме дикого страха, отражалась вся ее ярость и ненависть.
— Вернись в постель, — попросила Фэй и внутренне напряглась, она солгала Владу, лекарство все еще лежало в кармане ее халата, оно могло помешать восстановлению.
— Зачем ты помогаешь мне? — спросила Алекс и смотрела прямо в глаза Фэй.
— Потому что я давала клятву Гиппократа, — ответила ведьма и прошла мимо девушки, деловито взяла со стола банку с лекарством, налила в маленький стакан и развела водой, потом вылила из пузырька нейтрализующий эликсир.
— Это обезболивающее. Прими, тебе станет легче. Кости срастаются дольше тканей и ребра могут ныть до завтрашнего утра.
Фэй протянула стакан Алекс и, как ни странно, та взяла его из рук ведьмы, залпом осушила, а потом тихо сказала:
— Ты напрасно это делаешь. Когда мой отец найдёт меня, а это обязательно случится, он не пожалеет никого из вас, а я не стану за тебя заступаться. Ведь ты поэтому помогаешь мне, да?
Фэй машинально взяла из рук Алекс стакан.
— Нет, не поэтому. Просто как врач я знаю, насколько тебе сейчас больно, а как ведьма — насколько страшно, и так же знаю, что если Влад держит тебя в своём доме, значит он сделал все, чтобы твой отец не только тебя не нашёл, но и не смог забрать. Ты пробудешь здесь ровно столько, сколько король сочтёт нужным, и поверь, тебе лучше смириться с этим прямо сейчас.
— Я никогда не смирюсь с тем, что должна быть в плену у ничтожного вампира.
Глаза девушки сверкнули высокомерным презрением.
— Тем хуже для тебя! — ответила Фэй. — А теперь ложись в постель. Береги силы, они могут тебе понадобиться. Меня зовут Фэй.
— Мне глубоко наплевать, как тебя зовут, я все равно забуду твое имя, как только выберусь отсюда, — упрямо заявила девушка.
Внезапно внизу раздался дикий вопль, и Алекс инстинктивно бросилась к окну. Фэй даже не пошевелилась. Она знала, что там происходит. Через несколько минут девушка повернулась к ведьме, ее глаза были расширены от ужаса.
— Только что твой обидчик умер одной из самых мучительных смертей для вампира. Если король настолько беспощаден к собратьям, которые его ослушались, насколько он может быть беспощаден к дочери своего кровного врага, Алекс?
Глава 4
Покажи мне хоть что — нибудь в этом треклятом мире, что выглядит таким, каким оно есть в реальности!
(с) Чак Паланик. Невидимки
Асмодей поставил размашистую подпись на письме и подул на чернила. Он удовлетворённо улыбнулся и щёлкнул пальцами. Словно из ниоткуда появился мужчина в черных одеждах и склонился в поклоне.
— Отнеси адресату и проследи, чтобы тот вскрыл письмо при тебе, а потом сжег. Ответ мне нужен уже сегодня.
Слуга осторожно взял конверт, потом припал к руке своего повелителя губами. В этот момент дверь кабинета распахнулась и появилась фигура в чёрном плаще, с которого стекала грязная вода. Незваный гость замер на пороге, сжимая в руках белую картонную коробку, покрытую бурыми пятнами. Асмодей резко повернул голову:
— Самаэль, я ждал тебя.
— Повелитель, гонец, отправленный вами к князю Альберту, обезглавлен.
Асмодей даже не дрогнул, он внимательно смотрел на своего верного воина.
— Обезглавлен… кем?
— Ищейки Братства, свора псов Воронова перехватили гонца и собственноручно казнили по приказу короля.
Демон ничем не выдавал своей ярости, он лишь повернулся к окну, и вспышка молнии осветила напряженное бледное лицо. Но Самаэль прекрасно знал, что за внешним безразличием может скрываться все что угодно: от гнева до безудержного веселья.
— В который раз убеждаюсь, что на меня работают сплошные идиоты, — прошипел Асмодей и его зрачки на секунду изменили цвет на неоновый, как и вспышки молний за окном.
— Голова гонца в этой коробке, — заметил Самаэль.
— Сожги вместе с коробкой…Сукин сын …из-за него я теперь должен искать другие пути к Альберту и Северным Львам.
— В коробке есть еще кое-что. Я думаю, это послание для вас, мой господин.
Самаэль поставил коробку на стол, и Асмодей кивком указал на крышку. Слуга развязал ленту и открыл коробку. Никто не ужаснулся мёртвой голове демона с широко распахнутыми глазами, устремлёнными в никуда. Самаэль подал Асмодею пакет и замер, ожидая указаний. Верховный демон разорвал упаковку, и на стол выпал белый локон. В этот момент в воздухе возник запах гари — столешница под пальцами Асмодея задымилась. Он взял прядь и поднес к лицу, вдыхая аромат, его глаза закрылись и вдруг он проорал нечеловеческим голосом:
— ПОШЛИ ВСЕ ВОН. ВСЕ ВОН!
Через мгновение Демон остался один в полумраке. Он смотрел на локон, пропуская его между пальцами. Затем вскрыл конверт и достал маленький блестящий диск и свёрнутый вчетверо лист бумаги. Развернул письмо слегка подрагивающими пальцами.
— Я раздеру тебя, Воронов, я выгрызу твое сердце зубами, если ты причинил ей вред. Я уничтожу тебя, твою семью, от твоего дома останется пепел, — прошипел демон, вглядываясь в ровный почерк.
«Она жива. Пока жива. Если ты себя спрашиваешь, что мне от тебя нужно, я разочарую тебя — НИЧЕГО. Сейчас, на данный момент, мне совершенно ничего не нужно. Но если ты хоть пальцем пошевелишь против моего клана, против моей семьи или Братства в целом, я начну высылать ее тебе по кусочкам. Для начала. И запомни — я не убью ее быстро, я просто превращу ее жизнь в Ад. Она позавидует мёртвым. Так что сиди в своей берлоге, Асмодей, и не дёргайся. Когда мне что-то понадобится, я дам тебе знать. И еще — пошлёшь гонца к Альберту, я начну выполнять свои обещания. Ты же знаешь, я всегда держу свое королевское слово. А пока что желаю приятного просмотра. И в знак того, что мы друг друга хорошо поняли, я хочу, чтобы ты отрезал палец своего верного Самаэля и прислал мне. Договорились? Если для тебя это станет трудновыполнимой задачей, то думаю, что подарочек пришлю уже я. Что ты предпочитаешь получить в первую очередь? Ее глаза? Уши? Тонкие пальцы с черным лаком? Или я отдам ее на потеху Носферату и сниму для тебя пикантное домашнее видео? Что скажут твои собратья, когда узнают, что дочь самого Асмодея отымели вонючие, разлагающиеся Носферату?»
