Когда с ее глаз сорвали повязку, она слегка прищурилась, даже тусклый свет клетки, в которую ее притащили сейчас, резал глаза. Перед ней стоял мужчина, она видела его раньше…не могла вспомнить, где, но, несомненно, видела. Это красивое, словно высеченное из мрамора лицо с пронзительными черными глазами, полными высокомерного презрения…к ней. Он возвышался над Алекс как гора и внушал ей ужас. Она не знала, почему, но, в отличие от тех, кто крепко держали ее за руки, от него исходила вязкая аура мощной силы, он подавлял как ее, так и своих плебеев, они его боялись, от них воняло страхом. Но она не хотела, чтобы он понял, насколько страшно ей самой. «Никогда не давай противнику почувствовать твои слабые места».
Дочь Асмодея собрала все своё мужество и закричала, что отец найдёт ее. Она готова была кричать о чем угодно, лишь бы он испугался и отпустил ее. Боль в вывихнутых плечах становилась невыносимой, пальцы немели, а в висках пульсировал дикий страх. Она смотрела на вампира в чёрном элегантном костюме и лихорадочно пыталась вспомнить, кто он такой, почему его лицо знакомо ей, в отличие от остальных. А потом он представился, его глаза сухо поблёскивали непримиримой ненавистью, она ощутила эту ярость кожей. Но все же испытала проблеск надежды, старалась вести себя спокойно, не паниковать и не грубить. Действовать так, как учил ее отец — смутить противника как угодно: лестью, угрозами, ложью. Но просчиталась — каждое слово пробуждало в нем злость, а взгляд черных обсидиановых глаз становился тяжелее, он словно смотрел сквозь нее, будто она какое-то насекомое, животное, ничтожное и презренное. А никак не дочь Великого и ужасного Асмодея. В этот момент Алекс стало по-настоящему страшно — они знают, кто она такая, и это не только не пугает их, они знали об этом изначально. Она — часть их грандиозного плана. В таком случае ее вряд ли кто-то найдёт. Но ведь она зачем-то им нужна…мозг работал лихорадочно, быстро, выискивая пути к спасению. Может, им нужен выкуп, что-то от Асмодея. Ведь они не могли ненавидеть её лично. В этот момент король бросил взгляд поверх её головы и приказал отстегать девушку кнутом. Алекс казалось, что она ослышалась… это не могло происходить на самом деле. Не с ней. Она не одна из его плебеев низшей расы — она демон, и он не имеет права. На самом деле Алекс ещё не знала, как мало прав имела сама. И насколько отец лукавил, когда пренебрежительно отзывался о вампирах. Это самые опасные хищники в мире смертных, опасные даже для демона, а уж для такого слабого демона, как она, и подавно.
Она закричала… Не помнила, что именно, хоть что-то, чтобы остановить это безумие, и вампир обернулся к ней. Ещё никогда в своей жизни она не видела такого ледяного равнодушия. Именно в этот момент Алекс поняла — её никто и ничто не спасёт. Она — его жертва и ей не будет пощады. Им не просто наплевать, кто она такая, а именно её происхождение и есть самая главная причина, почему с ней так обращаются. Её пытаются сломать. Как только король скрылся за дверью — начался настоящий кошмар. Но она не сдалась так быстро, яростно сопротивлялась, насколько позволяло её состояние и неравные силы. Демоница драла их ногтями, кусала руки, лица. Но не давала себя раздеть. Презренные вампиры расы Гиен не смеют прикасаться к ней. Она никогда не позволит, ни на секунду не перестанет сопротивляться. Но им все же удалось опрокинуть её на каменный пол, оглушить ударами по лицу, скрутить снова руки за спиной, надеть кандалы. Они держали Алекс впятером, сев ей на спину, задрав голову за подбородок и пытаясь засунуть в рот кляп. С неё содрали платье, приковали к балке под потолком. Помнила только их похотливые взгляды и свист кнута, щёлканье камеры и красный огонёк объектива. Они били очень медленно, после каждого удара тыкали камеру в лицо, но она не плакала, только закрыла глаза и думала о том, что когда отец найдёт её, она лично выдерет их паршивые сердца и высушит их досуха. Они сдохнут как собаки, вместе с их проклятым королем. Алекс все еще не понимала, что это лишь начало её ада. Она считала, что это самое страшное, что с ней может произойти. Она сильно заблуждалась. Самое страшное еще даже не маячило на горизонте. С ней лишь немного поиграли, устроили представление для отца.
Когда все закончилось и ее сняли с цепи, швырнули на матрас, Алекс уже не чувствовала собственного тела. Один из них склонился к ней, приподнял её веко:
— Живая, — сказал он и выдернул кляп из рта, — не кормить до утра, завтра дать ей немного человеческой крови. Следить, чтоб не сдохла — таков приказ Хозяина. Головой за нее отвечаете.
* * *
Она пришла в себя, не зная, сколько времени провела здесь без сознания, регенерация тканей требовала срочного питания. С трудом разлепила веки и тихо застонала. Болело все тело, но не от кнута — от голода. Она так и не успела выпить крови в гримёрке и слишком долго не питалась. Возможно, в обычном состоянии Алекс бы протянула и дольше, но сейчас…ей было очень плохо, горло обжигала невыносимая жажда. Болели кончики волос, и даже ногти. Постепенно ею овладевало отчаяние… Она никогда не оказывалась в подобных ситуациях, даже не могла предположить, что все это может произойти с ней. С НЕЙ. У нее было все, что можно пожелать. Отец окружал её роскошью, заботой и оберегал от всего, что связано с его миром. Алекс знала, кто она такая, с самого детства. С того момента, как помнила себя. Её окружали обученные слуги и отец каждый день, точнее вечер, приезжал к ней. Теоретически она знала все, знала, что происходит за гранью человеческого мира. Знала о существовании иных рас и о своем предназначении.
Знала ли Алекс, кто ее отец? Несомненно, но она об этом не задумывалась. Его мир был настолько далёк от нее, что она лишь иногда понимала, насколько он страшен и могущественен. Для нее же он всегда был просто отцом. Он вырастил её, заботился, потакал капризам. Можно сказать, у нее было счастливое детство. О своей матери Алекс знала только одно — она умерла при родах. Иногда её мучили кошмары, и она видела, как мать с ненавистью смотрит на нее и шепчет синими губами: «будь ты проклята, дьявольское отродье», но то были лишь сны и возможно…она видела их потому что подсознательно злилась на мать за то, что она покинула ее и отца.
Мысли о прошлом не давали Алекс окончательно сойти с ума. Но физические мучения уже постепенно лишали силы воли, она прислушивалась к малейшему шороху, по лицу градом катился холодный пот, губы потрескались. Ей казалось, что она начинает задыхаться. Сейчас дочь Асмодея предпочла бы пятьдесят плетей, нет, сто плетей, а потом пакетик…драгоценный пакетик с кровью бессмертного. Наконец-то послышались шаги, и она приподняла голову, насторожилась — их было двое, она узнала по запаху своих похитителей и замерла. Если собрать все силы, напрячься, то она сможет побороть одного из них и впиться клыками в его горло. Только один глоточек, и ей станет намного лучше. Но сможет ли? Она никогда не нападала и не питалась из вены. Ей это было не нужно, она не хотела. Но твёрдо знала — если попросит отца, то у неё будут доноры всегда, без остатка, но не просила никогда. Они открыли клетку, и Алекс перестала дышать, затаилась.
— Эй…кошечка, у нас для тебя лакомство. Если будешь хорошей девочкой — мы покормим тебя.
Демоница не реагировала, а терпеливо выжидала. Пусть кто-то из них подойдёт к ней и склонится настолько низко, чтобы она могла впиться ему в яремную вену. Но…до нее донёсся запах и он окончательно лишил рассудка. Она встрепенулась и подняла голову. Они стояли в нескольких метрах от нее и ухмылялись, в руке одного из них — пакетик, вскрытый и готовый к употреблению. Он помахал им, завлекая Алекс, и она издала утробный звук, перед глазами появилась красная пелена. Её привлек совсем не пакет с человеческой кровью, а их запах. Она была слишком голодна, чтобы мыслить трезво.
